Коснулся его и раздавил.
– Прощай, моя любовь.
Вацлав разжал руки.
Безжизненное тело Дайаны рухнуло на ковер.
– Нам было хорошо, но я люблю только Бога…
Он развернулся и вышел, не посмотрев на нее.
Я подошел к Дайане.
Она уже не дышала.
Из внутреннего кармана я достал небольшой кристалл. Раздавил в пальцах. Крохотные осколки посыпались из моей ладони, и сложились в кружащуюся снежинку.
Дайана вздохнула и открыла глаза.
– Убедились? – спросил я.
Я помог ей встать.
Она тяжело дышала.
– Мне больно, – прошептала Дайана.
– Такова любовь, – согласился я. – Или ты берешь, ничего не отдавая взамен, или тебе становится больно. Только так.
Ее пальцы сжали мою руку.
– Все будет хорошо, – сказал я. – Этот кристалл привозят из самого центра Зоны. Он творит чудеса.
Я усадил ее в кресло.
– Лучше вам уехать из города, – сказал я. – Если Вацлав узнает, что вы остались живы, – он снова попытается вас убить. Обязательно.
Ее лицо искривилось от муки.
В моем кармане было еще два кристалла. Они могли полностью убрать боль. Но зачем? Ведь тогда Дайана ничему не научится.
– Убейте его, – глухо попросила она.
– Обещаю.
Белое марево, – едва заметное, – клубилось под потолком.
Я вынул сканер, и направил его на стежки тумана. Считал код. Теперь, – куда бы ни пошел Вацлав, я его найду. А заодно и тех, с кем он будет общаться достаточно долго.
Следящая хмарь, – полезная штука.
Ее тоже привозят из Зоны.
– Мне казалось, он меня любит, – тихо прошептала Дайана.
– Вам казалось, что вы его любите, – кивнул я. – А это гораздо хуже.
В Болотном Трактире не принято смотреть вверх.
Будете там проездом, – сами поймете.
Под низким потолком, – мокрых, покрытых плесенью балок, – набухают коконы червельцов. Многие совсем спелые, – и через тонкую оболочку, можете разглядеть свернутую глисту, с глазами огромной мухи и лапами таракана.
Хозяин сперва пытался счищать их, брызгал на потолок всякой дрянью, – от пестицидов, до отвара из кожи зомби, но червельцов это, видимо, совсем не пугало. А когда умерло несколько сталкеров, надышавшись ядом, – бармен махнул на мелких тварей рукой.
Есть здесь и совсем еще молодые коконы, – белые, непрозрачные, похожие на куриное яйцо; временами, хозяин и правда срезал парочку таких, и варил на быстром огне.
Потом вынимал из-под прилавка две позолоченные подставочки для яиц, – он их хранил специально для таких случаев, – клал туда вареные коконы, и продавал первому же простаку, что заглядывал в Болотный трактир.
– Эй! – говорил хозяин, подмигивая хитро завсегдатаям. – Повезло тебе, парень. Последние два остались. Теперь еще месяц новых не привезут.
– А что, здесь даже яйца бывают? – удивлялся простак, разбивая твердую скорлупу.
– Ну как же!
Хозяин глубоко обижался.
– У нас тут и эскимо бывает, и бисквиты со сливками. Жаль только, все закончились.
Сталкеры хохотали, прикрывали руками рты, пытаясь удержать лошадиный рев, и медленно сползали под стол.
А простак все радостней орудовал ложкой, то и дело добавлял соли, и нахваливал яйца всмятку.
– Кушай, друг! – говорил хозяин. – Такого нигде больше не найдешь.
Лопухов хватало всегда.
И когда простак уходил, вытирая ладонью рот и нахваливая стряпню, – в душе у хозяина вдруг появлялось острое, печальное чувство, – что это они, хохотавшие украдкой, вполголоса, и есть лопухи, – ведь парень не знал, какую гадость он съел, и унес отсюда прекрасные воспоминания, – а им, хитрецам, осталось лишь горькое послевкусие.
Ибо тот, кто привык подшучивать над людьми, – сам расписался в том, что его жалкая жизнь лишена других удовольствий.
Порой, – хозяин никому бы в этом не признался, – когда в трактире никого не было, он варил два кокона, клал в подставки, и долго смотрел на них, все гадая, – каково же это на вкус. Но потом смотрел вверх, на свернувшихся червельцов, с мушиными глазами и тараканьими лапами, – и со вздохом выбрасывал все в корзину.
Кровь текла по стальному полу.
– Как жаль, – пробормотал Ковач. – А мне казалось, на этот раз все получится.
Он взглянул на мертвое тело, – обезображенные останки, что грудились в углу камеры.
– Ничего, всегда есть другой раз, не так ли?
Полковник снял белые медицинские перчатки.
Те были все испачканы кровью и слизью.
– Введите новых, – велел он.