— Двадцать шестой уровень… Стой на месте! — заорал Олег. крепыш бодро семенил назад, но даже отходя, держал меня на прицеле и пытался вдавить спусковой крючок. Автомат в руках его товарища дернулся вперед, и прикладом впечатался амбалу в затылок. Олег закатил глаза и рухнул на дорогу. Оружие вырвалось из рук бандитов и нацелилось им в грудь.
— Леха, — глухо сказал Вася, — Не стреляй, умоляю! У меня и у братишки, — кивнул он на лежащего мужика, — Семьи дома сидят.
— А у меня дома… Э-э… Хомяк, — добавил Аслан, который выглядел младше остальных. Честно говоря, грызуна мне жаль больше, чем семьи недограбителей: животное о себе позаботиться не сможет. Даже людей в семнадцатиэтажке было больше жаль, чем семьи мужиков, потому что тех я хотя бы видел перед собой. Мне абсолютно похер, что будет с семьями бандитов.
Лёгкое давление на спусковой крючок — смерть, отсутствие давления — жизнь. Я колебался. Если Крысин с товарищами могли оставить в живых меня и Ингу, то тут всё ясно: плохо затертые следы крови в пятидесяти метрах дальше по трассе и едкий запах пороха, въевшийся в одежду бандитов, показывали: утро у мужиков прошло удачно.
Автоматы зависли напротив голов подонков. Легче было бы убить их в бою, теперь происходящее похоже на казнь.
— Не стреляй! — бухнулся на колени Вася, когда я решал, стоит ли выжать спуск тут, или лучше отвести бандитов с дороги, — Мы никого не убивали! Не бери грех на душу!
Я заколебался. По щекам мужика текли крупные слезы, Вася не отрывал взгляда от дула автомата и крупно дрожал.
— А стреляли в кого?
— Не в людей! Хотели просто пригрозить и еду отнять!
Я взвесил увиденное, и принял решение:
— Ладно, отложим казнь. Поедете со мной: у нас как раз вчера появился целитель, который определяет ложь. Знаю, у вас есть пластиковые хомуты: наденьте по три на руки и ноги вашего друга, и по паре на свои конечности. За работу! Я хочу успеть к часу добраться до города.
— Мы никого не убивали, богом клянусь! — снова пробормотал Вася.
— На месте разберутся.
Я тычками автоматов погнал гадкую парочку к разгрузке, которую они оставили в салоне перегородившей дорогу машины. Хомутов там хватало.
Пока Вася тянул время, хомяковладелец успел спеленать Олега, и затягивал хомут на своих запястьях.
— Ты, как самый смышленый, поедешь со мной в кабине, — кивнул я Аслану, — А этот со своим молчаливым грузом… то есть, другом — в кузове. Там даже ковер есть.
Я не стал дальше издеваться над троицей: стянул им ноги и руки. Братьев, как обещал, закинул в кузов. Аслана запихнул телекинезом в кабину — сам он с затянутыми руками и ногами залезть не мог.
Я сел за руль и толкнул навыком перегородивший дорогу автомобиль. Четырнадцать единиц духа позволяли выдавать усилие в сто девяносто шесть килограмм: раздался грохот, автомобиль откатился, и полоса движения освободилась. Мне этого показалось мало, и я телекинетическими ударами отодвинул обе машины к обочине. Теперь можно ехать.
Сидящий рядом парень аж рот открыл, но задавать вопросы не стал.
Я разогнал грузовичок до скорости в сто километров в час. Мотор надсадно ревел, но вывозил. Свободная дорога, хорошая скорость и компания: что ещё нужно для счастья? Живот заурчал. Точно: холодненького пивка бы еще, и тазик мяса к нему.
Меня пробило на диалог.
— Знаешь, в чем ваши ошибки?
Аслан застыл, уткнувшись в боковое окно. Сгорбленная фигура мужика сочилась отчаянием. Наверное, так чувствовали себя люди, которых увозили на ФСИНовском зэковозе. Но тогда человек знал, сколько он будет под заключением, а теперь никто не скажет, сколько просидит в подвале дома Аслан, когда Инга подтвердит, что троица убивала людей. День? Неделю? Час?
— Вы поверили в себя. Вам следовало глянуть на уровень человека, которого вы собрались убить, а потом — очень быстро бежать. Вам не стоило надеяться на автоматы: в прежнем мире автоматическое оружие еще играло роль, тут же — нет.
— Мы никого не собирались убивать, — пробубнил парень, и за вранье словил леща.
— Я вот не понимаю, нахер было устраивать засаду? Рембо себя почувствовали?