- Если кто забыл, напоминаю - оглядывая мрачных з\к, сказал Шепетов - выходим и бегом, тесной группой, к станции. Не отставать! Ждать не будем!
Он вытащил из прикреплённых к ремню ножен плоский штык от самозарядного карабина, кивнул двум, стоявшим ближе к дверям - Серёге Михайлову из железнодорожной мастерской и Косте Мордвинову из Кумовской бригады.
- Открывай!
Парни вытащили из упоров блокирующий брус, распахнули двери в расчерченную светом прожекторов и трассирующими очередями ночь. Сергей осторожно выглянул наружу - слева включённые на полную мощь фонари заливали режущим светом казавшуюся такую длинной дорогу до станции. Там, на ярко освещённом пространстве, суетились охранники, разбегаясь с оружием по охраняемому периметру, почти в центре площади расчёт споро устанавливал пару 82-мм миномётов. Хреновым было то, что их барак стоял крайним в ряду, дальше всего от прикрытого зданием конторы убежища. Справа прожектора просвечивали весь подъём до вершины холма, где занимали заранее обозначенные позиции бойцы разведбата, чья казарма располагалась напротив. По периметру освещённой территории лагеря метались быстрые тени, при попытке прорваться ближе к баракам встречаемые плотным автоматный огнём. Огни на ограде лагпункта погасли, и это значило, что кляксы как-то умудрились вырубить смертельное не только для них ограждение.
- Выходим! - скомандовал Сергей, пропуская мимо двадцатку. Он и Кумов шли последними, от других бараков уже бежали к площади плотные группки людей - Вперёд!
Они успели проскочить полдороги, но уйти от опасности уже не могли. Справа и слева отчаянно завизжало мокрым ножом по стеклу и, бросив взгляд между выстроившимися перпендикулярно улице бараками влево, Сергей увидел, как нечто прямоугольное, больше паровоза, отливающее глубокой масляной чернотой в пронзительном свете прожекторов, с ходу проломило трёхметровый забор и одним из углов вошло на территорию лагеря. Свет погас через пару секунд, оставив редкие пятна аккумуляторных фонарей у двери каждого из бараков
Закричав, люди бросились к станции, но многие не успели сделать и пары шагов. Выскакивающие из-за бараков кляксы, в свернутом состоянии похожие на слабо мерцающие гнилушечным светом свечу в два человеческих роста, начали выхватывать по одному из несущейся к единственному убежищу толпы. В слабом свете аварийных фонарей Сергей впервые в жизни увидел, как, разворачиваясь в неровное, абсолютно чёрное полотно, и затем, подхватив человека, сжавшись в дёргающийся от агонии кокон, уносится клякса к пробившему забор огромному чёрному 'утюгу'.
Всякое подобие порядка исчезло, охвативший людей страх погнал з\к к площади орущей от ужаса толпой. Сжимая до рези в ладони штык-нож, Сергей бежал последним, успевая замечать краем глаза, что не все поддались режущей сердце холодной петле. Вот кто-то впереди ткнул развернувшийся для атаки кокон остриём багра и затрепетав ночной хищник отскочил в сторону. Но мало кому повезло точно попасть и не все смогли сохранить холодный рассудок. До площади добрались меньше половины. Почти у самого края брусчатки Сергей оглянулся на донёсшийся со спины порыв холодного ветра и тут же чёрный покров скрутил Шепетова в ледяной кокон. 'Бей ножом, шилом, если проткнёшь, пока не свернулся полностью, значит, спасён' промелькнули в голове услышанные на курсах наставления побывавших в подобных переделках людей. Сергей отчаянно замолотил штыком по скользкой и тугой поверхности, пока ещё в лёгких оставалось хоть капля воздуха. Первым делом клякса крепко охватывала голову жертвы, лишая малейшего шанса вдохнуть. Что происходило дальше, рассказать было некому. Держа обеими руками штык-нож, он из последних сил рванул его вправо-вниз. Что-то сухо треснуло в быстро твердеющем коконе. Шепетов вывалился из развернувшегося, как вспоротый свиток, хищника на полную прохладной предрассветной росы траву.
Судорожно вздохнув, он вскочил с четверенек и лихорадочно огляделся. Клякса успела утащить его за бараки, почти на половину разделявшего постройки и забора пустого пространства. Спотыкаясь, он побежал в обратную сторону, где на площади уже работали миномёты, выбрасывая в равнодушное небо осветительные заряды. Покачиваясь на парашютах, они медленно скользили вниз, освещая совершённый кляксами погром.
На площади не было никого постороннего, кроме рассеявшихся редкой цепью охранников. Миномёты замолчали, подвесив уже с десяток мерцающих 'люстр'.