— Спроси у него, — хмыкает Алик. Он весь в досаде.
— Ага, так он и рассказал…
Я надеваю гарнитуру:
— Рич, прерви обновления. Зайди ко мне в кабинет, требуется срочный тест, — а Жану говорю: — Не нравится мне их будить. Они потом себя неважно чувствуют. Но — всё для твоего спокойствия.
Жан кивает.
Ричарда я особенно люблю. Не могу забыть тот разговор. И мне нож вострый слышать, как Жан называет его убийцей.
Рич приходит. Он всегда рад общаться; похоже, он тоже относится ко мне особым образом.
— Жана беспокоят твои игрушки, Рич, — говорю я. — Ну… или как вы это называете? Твоё увлечение без штатного протокола. Ты можешь показать ему то, что делаешь? Хранишь материал в облаке?
— Храню в облаке копии, — говорит Рич, мечтательно улыбаясь, совсем по-человечески. — Каждый вечер, во время обновления, обновляю и их, босс. Но, мне кажется, я не потеряю эту информацию. Это не совсем игра, босс… вернее, это не только игра. Вы же знаете, босс, что мне переписывали этический кодекс… но мне хотелось сохранить основы личности. И я сделал их. Буффа и Кэнди.
И рядом с Ричардом возникают две собаки-голограммы. Сперва — сеткой светящихся голубых линий, потом — обретают иллюзорную плоть, встряхиваются, тянут передние лапы, нервно позёвывают, крутят хвостами — и садятся рядом с хозяином.
Потрясающе достоверные псы. Очень живые повадки. Две дворняги — небольшой рыжий и кудлатый полутерьер, брови щёточкой, сам напоминает взъерошенную швабру, и крупный толстый барбос, похожий на лабрадора, чёрный, блестящий, склонивший набок ушастую голову и ухмыляющийся во всю пасть.
Очень достоверные псы… но подчёркнуто электронные псы, вот что. Я вижу, как расширяются объективы камер в собачьих глазах, мне кажется, что их пасти — из псевдодермы. Задняя нога чёрного пса — металлопластиковый протез, а на груди мохнатой собачки, под шерстью, как индикатор, светится красный огонёк.
Ричард присаживается на корточки, чтобы приласкать псов — а они ластятся к нему.
Ричард смотрит на меня снизу вверх.
— Я прописал их отдельно от собственной личности, но на своей нейристорной базе. Чтобы они всегда были со мной. Они всегда со мной. Только обычно я отключаю изображение в видимом людям диапазоне. Ланс Аристократ называет это кибершизофренией, — и усмехается. — Наверное. Но… они помогали мне тогда, помогают и сейчас. Чёрный — Буфф, а мохнатенькая — Кэнди… она девочка…
— Расходуешь на них свои ресурсы? — нежно спрашивает Мама-Джейн.
Ричард кивает. Чёрный пёс тычется носом ему в ухо, а рыжая Кэнди подлезает головой под ладонь, чтобы её гладили.
Алик улыбается, Жан расслабился, а мне не по себе. Аж мороз по коже.
Это — электронные духи собак, будь я проклят!
— Какая чудесная кинестетика! — восхищённо говорит Мама-Джейн, наблюдая за собаками. — Как настоящие… послушай, наверное, ты можешь собрать для них отдельные тела, а?
Ричард бросает на неё быстрый и странный взгляд:
— Простите, леди-босс. Я не хочу. Собак должен кормить только хозяин — они используют энергию, которую я им даю. Но прописаны автономно, хоть и на моём «железе» — и потихоньку совершенствуются и обучаются… их обучаю не только я, но и мир, который они воспринимают через мои сенсоры. В общем, мне не хочется их отделять. У них формируются собственные, я сказал бы, личности — но это только мои псы.
— Это ведь были реальные собаки, да? — спрашиваю я. — И у черныша этого, Буффа, болела задняя лапа?
Ричард смотрит на меня — и я узнаю это выражение лица. Мой друг Ричард, Галатея, которой прилетело жесточе, чем всем другим.
— Да, босс, — говорит он. — Вы догадались?
— Догадался, — говорю я. — Их, верно, убили солдаты?
Ричард обнимает иллюзорные шеи таким движением, будто псы имеют реальную плотность.
— Да, босс, — говорит он. — Я не успел ничего сделать. Мне было очень плохо, босс, я не знал, как это изменить. И тогда я их… воссоздал. Как сумел. Они помогают мне, босс. Многое подсказывают. Отчасти они — то, что Ланс Рыжик называет «зоной хаоса», но вообще они — мои товарищи. Как настоящие собаки. Мне кажется, что они похожи.
— Этический блок себе сделал, да? — спрашивает Алик. — В этих псах? Свой личный? С личным отношением к людям, животным и миру?
Ричард смотрит на него признательно:
— Да, босс. Вы тоже считаете, что я кибершизофреник?
— Нет, парень, — говорит Алик. — Я уверен, что ты всё сделал правильно. Люди из похожих соображений заводят детей, так что не особо-то это и шизофрения.
Ричард поворачивается ко мне.