– Какое слово? Коллаборацию? Но почему же? – извиняясь, спросил Грефий.
– Это слово всегда означало сотрудничество с оккупантами! Всегда! Те, кто его употребляют и примеряют на себя, либо от невежества делают это, либо сознательно с целью его большего обеления и укоренения в словарном обороте.
– Афанасий, извини, ты меня просвети, я действительно не понимаю, что в этом плохого?
– А то, что изначально это слово применялось к негодяям, сотрудничавшим с фашистами в годы Второй мировой войны, которая разыгралась еще в двадцатом веке, и причины у нее были тоже связаны с кризисом капитализма.
– Столько лет прошло! Сейчас уже две тысячи триста сорок пятый год, можно и забыть…
– Забыть? Такое нельзя забыть! Ты знаешь, что пережили в те годы люди? Да, в наш кризис нелегче, но тогда они сумели показать пример и побороть фашизм. Долгое время это слово имело устойчивую отрицательную коннотацию, пока в начале двадцать первого века кто-то не решил обелить значение этого слова. А с точки зрения психолингвистики введение его в лексикон снова легализовало фашизм на уровне терминов. Постепенно людям внушали мысль о том, что фашизм не так плох, как его видят историки и как его переживали современники. Ведь память забывает все плохое, и выросло целое поколение, учившееся на дистанционных технологиях. Коллаборация для них так же приемлема, как для предателей в годы войны, и, по сути, означает только голую выгоду, освобожденную от рамок морали. Но для нас, для тех, кто помнит и чтит память предков, коллаборационизм означает одно — сотрудничество с негодяями. Никакого «коллаборационизма» не будет пока мы живы.
– Хорошо, я, кажется, начинаю понимать, – произнес Грефий.
– Это очень даже хорошо, ваше поколение не всегда все понимает!
– Я знаю, что через психолингвистику им тогда удавалось легализовать какие-то такие словечки и явления, постепенно насадить в сознании молодых, что, в общем-то, это не плохо.
Грефий пошел переосмысливать то, о чем думал, и то, что говорил, ведь Афанасий прав, это много объясняло и многое значило. Вольное употребление слов могло негативно сказаться на их общем деле. Нужно в следующий раз тщательно подбирать слова, чтобы никого не обидеть и не показаться невеждой. Грефия также беспокоили мысли о предстоящем бое, о его разговоре с Максимусом по поводу тренировки волевых качеств и качеств стрессоустойчивого поведения.
Грефий внес слово «стрессоустойчивость» в браузер мирового словаря «Либеральная правда». Голосовой движок начал выдавать ответ: «Стрессо-у-с-той-чи-вость отно-сит-ся к SOFT-SK-ILL-S и оз-на-ча-ет ум-ени-е не за-ме-ча-ть проб-ле-мы дру-ги-х лю-де-й, не ис-пы-ты-ва-ть плох-и-х эмо-ци-й ра-ди дру-ги-х лю-де-й, иг-но-р-и-ро-вать и пре-о-до-ле-вать отри-ца-тель-ны-е эм-о-ци-и из-за стра-да-ни-й дру-гих».
– Да уж! – Грефий знал, что, согласно либеральным протоколам, образование было вообще уничтожено, с введением soft skills запустился конвейер, штамповавший исполнителей. Мыслить, размышлять, творить больше не требовалось. Высшее образование обесценивалось стремительно, как и любые персонифицированные заслуги, например, научная статья или учебное издание. Многие были лишены авторства и своих достижений в разных областях. Люди, у которых было много денег и мало образования, решили, что больше современному трансгендерному человеку не требуется какое-либо развитие интеллекта, познание окружающей действительности, просто будет инсталлироваться базовый компонент soft skills, более продвинутым пользователям — премиум-класс.
– Грефий! – вдруг раздался знакомый голос.
Грефий повернулся и увидел Валькирию. Ее золотистые волосы нежно спадали на плечи, она светилась натуральной, естественной красотой, а не той, что хвастают дивы Киберсети. Кстати, раньше, в старом времени, она называлась иначе. Там публиковались различные сторис, этим она и была привлекательна. Потом произошел рембрендинг, и появился обновленный цифровой Левиафан.
– Как твои дела? Как себе чувствуешь после операции?
– Немного болело в месте удаления микросхемы. А так, в принципе, отлично, врачи у вас замечательные, все сделали на высоком уровне! – поделился Грефий.
– Это хорошо, поскольку нам еще предстоит много работы и борьбы за человечество.
Грефий на мгновенье опустил взгляд.
– Что-то не так? – интуитивно почувствовала Валькирия настроение Грефия.
– Не знаю, иногда я размышляю над этими целями. Мне кажется, что воевать за все человечество — бессмысленно. Многие не заслуживают, да и не хотят, чтобы за них воевали. Лично я отстаиваю справедливость и правду! – твердо сказал Грефий.
– Ну, правда и справедливость — это ведь какие-то абстрактные вещи. Ну-у, ведь даже они важны только лишь в отношении конкретных людей.