Грефий ничего не боялся — сканеры были бесполезны, так как импланта не было, и Грефий мог свободно думать о чем угодно. Правда, штатный психолог уже обучал его специальным технологиям задержки мыслительного процесса, технике наложения второстепенных мыслей, чтобы скрыть основные. Этому были обучены практически все обитатели колонии.
Грефий вспомнил о Саре, она ведь работала на одну из корпораций. Она рассказывала, что любой сотрудник тестируется на «ценность» корпорации. При отсутствии ценности или ее неликвидом снижении происходило выбраковывание человека. Он мог рассчитывать на жалкий «социальный пакет», которого едва хватало на искусственную еду, заказанную по Киберсети из продуктовых порталов. Этой едой не питались сверхлюди из высшей касты, которые были сами модифицированы, а с помощью биотехнологий улучшены их физиологические параметры. Теперь, чтобы увеличить показатель силы или выносливости, не нужно ходить в зал, достаточно воспользоваться дорогостоящей услугой от медицины — и человек становился более сильным. Эти люди превратили землю в настоящий ад для большинства, свои ростовщические амбиции они возвели в абсолют, превратив людей в рабов.
***
«Горько плачет он ночью, и слезы его на ланитах его. Нет у него утешителя из всех, любивших его; все друзья его изменили ему, сделались врагами ему».
Ветхий Завет. Плач Иеремии
Вечером Грефий был у себя, он просматривал архивные записи гладиаторских боев, искал сильные и слабые стороны своих потенциальных противников. Он не знал, с кем именно будет сражаться, поскольку жеребьевка осуществлялась за несколько минут до боя электронной нейросетью. Специальный алгоритм выбирал спарринг-бойцов. Можно было выбрать оружие — это либо стандартные охотничьи ножи, либо топоры. Топор Грефию казался слишком громоздким, и он делал свой выбор в пользу ножей. К тому же их можно было брать по одному в каждую руку — таковы были правила.
Грефий смотрел на бои. Как правило, бойцы богатых хозяев были тоже модифицированные, с улученными физическими качествами. Перед боем им меняли практически все органы, вкалывали самые последние допинговые инъекции. Они им позволяли наращивать выносливость, силу, ловкость и живучесть на ринге. Иногда после даже нескольких ударов ножом в жизненно важные органы они продолжали бой, не чувствуя боли.
В дверь раздался звонок. Грефий открыл и увидел на пороге Максимуса.
– Смотришь! – утвердительно сказал Максимус, показывая на старый видеомагнитофон с флэш-картами. Таких уже лет сто пятьдесят не выпускали, но в колонии они пользовались популярностью, поскольку их можно было приобретать без регистрации в специальном бюро материальных товаров.
– Да, пытаюсь сосредоточиться на поведении и психологии боя, – ответил Грефий.
– Это хорошо, твой уровень подготовки идет достаточно эффективно! Можно уже устроить тренировочный бой.
– Тренировочный бой? Что это такое? – поинтересовался Грефий.
– Это здесь бой, не насмерть, с одним из наших ветеранов гладиаторского движения, – успокоил его Максимус.
– Я, конечно, попробовал бы. В любом случае такой опыт будет полезен.
– Ну и отлично! Завтра в восемь утра в нашем спортивном зале на основном ринге. С тобой будет сражаться Валерий.
Грефием завладели смешанные чувства. С одной стороны, он, безусловно, хотел сам испытать себя в реальном бою, с другой стороны, он беспокоился о том, что проиграет и тем самым вызовет разочарование у своих новых друзей. Перед настоящим боем, который оканчивался в основном смертью или полуобморочным состоянием, он не смог бы ничего почувствовать, а его смерть стала бы реальным наказанием за проигрыш.
Ночью Грефий с трудом смог заснуть. Его волновало будущее. Оно было призрачным, непредсказуемым. Он понимал, что будущее зависит во многом и от него самого, но были обстоятельства и не подвластные его воли. Он размышлял о подлости людей, об их обратной стороне души — темной. Человек, ради собственный выгоды, может пойти на многие вещи. Зла на Земле мало, и оно бессильно само по себе, силу оно черпает в людях. Если они одержимы злом, то все вокруг в опасности. Планам заговорщиков не суждено сбыться, если они не находят согласия или даже отсутствия сопротивления со стороны большинства. Откуда же в людях берется зло? Очевидно, оно появляется в них с рождения: от обиды, от неправильного воспитания таких же обиженных людей, от ложных целей в жизни, от огромной ненависти. В Грефии боролись разные суждения. С одной стороны, он пытался оправдать людей, создать образ доброты, с другой — увидеть общественные пороки и презреть их. Эти противоречия терзали его душу, разрывали ее на части. Положение дел в мире он объяснял несовершенной природой людей. У эксплуататоров — жадностью, агрессивностью, комплексами и обидами, у эксплуатируемых — равнодушием, пассивностью, безволием, трусостью и малодушием.