– Это только часть, отрывок их многочисленных протоколов, – завершая свой рассказ, Афанасий с грустью и болью посмотрел на Грефия. – Теперь ты многое знаешь.
Грефий предполагал, что такое возможно, но он не имел никаких доказательств, ни единой зацепки, чтобы рассуждать в этом направлении более уверенно и безапелляционно.
Он вспомнил Люминию — девушку не из его круга. Она проживала вместе с ним в одном жилом комплексе, но пользовалась несравненно большими привилегиями. Каждый вечер к порогу подъезда ее привозила шикарная элитная машина. Она была типичная Киберсетчица. Так называли девушек со сниженной социальной ответственностью, которые через специальные сети предлагали интимные услуги касте привилегированных. Обычно такие девушки проходили процедуру клонирования внешнего вида. Они выбирали между разными стереотипами внешности и заказывали на специальных студиях рафинированный образ. Этот образ, как правило, был унифицированным – толстые губы, большая грудь, бедра, узкая талия, обрамленная потерей нескольких ребер, имплантированные зубы, белки глаз, волосы и так по мелочи, типа ресницы из шерсти уникальных пород животных. Иными словами, от первоначальной внешности не оставалось и следа, это был уже другой человек; казалось, что меняется даже его психотип, карма.
Люминия до клонирования была Дашей — обычной девушкой, как миллионы в довирусную эпоху. У нее были свои интересы и свои увлечения. Она являлась открытой, жизнерадостной и общительной натурой. Это все увлекало Грефия, пока однажды он не увидел изменения, которые произошли с Дашей. Эта метаморфоза в Люминию случилась неожиданно для него. Обезображенная однотипная внешность, которая была в моде, разочаровала Грефия. Образ его «Галатеи» исчез, он остался опустошенным, без единого шанса на успех.
Восход социальных сетей начался за несколько лет до вирусной эпохи. Он помнил, как все начиналось восхитительно и как все оказались в итоге рабами этих сетей. Растеряв настоящих друзей, родственников и любимых, они приобрели друзей виртуальных. Лайки от фолловеров стали модной забавой. Но эти фолловеры были слишком далекими, слишком чужими, несмотря на сотни тысяч, а иногда и миллионы. Пропагандировался виртуальный эксгибиционизм и вуайеризм, смотреть на других и показывать себя в цифровом загоне стало модно. Затем это стали стимулировать электронными деньгами, и многие люди окончательно лишились реальности, заменив ее виртуальным миром, миром иллюзий, бравады, лжи и крикливости.
– Их нельзя было остановить? – вдруг в отчаянии спросил Грефий.
– Вначале было можно, – продолжил Афанасий. – Некоторые устраивали протесты и стычки. Учителя бастовали против дистанционного обучения, трудящиеся — против внедрения автоматизации. Но протест оказался слабым и неорганизованным. Большинство людей, к сожалению, склонялись к тому, что все это конспирология, нужно подождать немного времени, и все вернется назад. Специально обученные и нанятые политтехнологи и журналисты дискредитировали тех, кто призывал людей к сопротивлению, высмеивали их страхи. После этого отдельные группы сопротивления блокировались гигантами-провайдерами, которые были заинтересованы в наступлении диктатуры компьютеров, власти машин. Многих создателей групп ждал трибунал и лишение свободы, а потом и смертная казнь.
– Это полное безумие, это истребительная война! – возмущался Грефий.
– Да, именно так и есть. Мы те, кто оказывает сопротивление, мы на фронте до сих пор, переняв эстафету от наших дедов и отцов! – ответил Афанасий.
От слов Афанасия Грефий переутомился и пошёл спать.
Утром Грефия разбудили. Переодев в медицинский балахон, его повели в сторону операционного кластера по длинному коридору.
Зайдя в операционную, он увидел Матвея и бригаду врачей, готовых к проведению операции по удалению чипа.
– Как самочувствие? – поинтересовался Матвей.
– Боевое! – с уверенностью ответил Грефий. Он вспомнил, что когда-то служил в спецназе.
– Тогда приступаем!
На операционной кушетке, где находился Грефий, подвели систему общей анестезии, и он погрузился в сон.
Грефию снилось голубое небо, которое он видел на полотнах художников, развешанных в картинных галереях подземного бункера поселенцев. Созерцание невероятной красоты природы успокаивало его, питало силой, закаливало духовно. В современных полисах отсутствовало небо, оно было плотно закрыто свинцовым куполом, из-за увеличения озоновых дыр. Освещение было искусственным, растительный и животный мир отсутствовал, была имитация природы. Отдельные оазисы являлись достоянием лишь очень богатых людей, которые могли позволить насладиться чистым воздухом и открытым пространством над головой; только они могли смотреть на звездное небо. Природу они так же, как и других людей, подчинили своей власти, обращались с ней как с прислугой. Роскошь одних достигалась путем обеднения других. Уберменшы (высшая каста) вели войны по всему миру с непокорным населением. Им необходимо было установить «Нойе орднунг». Их пропаганда сообщала, что война — это естественное и обыденное дело. Война идёт всегда и повсюду. У нее нет начала, нет конца. Война — это сама жизнь. Война — это отправная точка. Кто хочет жить, тот должен бороться, а кто в этом мире вечной борьбы не хочет участвовать в драке, тот не заслуживает права на жизнь. Война — это вообще продолжение политики, а политика — это продолжение экономики. Войны всегда происходят из-за экономических процессов в мире.