— Ударь меня! Ударь! Слышишь… Ударь бутылкой… прошу… ну!
Дурачок. Разве этого мне было нужно?
— Ты нарочно это сделал! Что бы Вера меня бросила…
Во как! Оказывается….
Ч-черт! у каждого свои проблемы… Он мне начинал нравиться. Я себе — всё меньше и меньше…
Я трахал эту Веру в этой самой палатке… и возил в мастерскую… Вера, как Вера… В пьяном угаре всё что-то кажется… мерещиться… Хочется изменить судьбу…
Мне тогда страстно хотелось ее изменить…
2
О, счастье мое в мире ином!
Что ныне счастье составляет,
тенью станет в свете его.
А теперь я умер… Ха! Убит! Насовсем, навсегда! Теперь уже ничего не изменишь. Наконец-то, ничего не надо менять! Как это славно! Наконец я освободился от смертоносного груза самое себя. Я подорвался на бомбе, которую сам и создал… В своей лаборатории, на конвейере безумных дней моих.
Но дух мой, смертью смерть поправ, устремился в небытие…
А вы как думали?
Вы первым делом, конечно, спросите: «Ну, и как там, приятель?» А я честно отвечу: «Не знаю. Не знаю, как объяснить э т о. Земные слова здесь не проходят. Они здесь не значат ничего». И еще я скажу: «Бросьте вы это пустое занятие — не терзайте себя вопросами: „как там? да что?“ Живите, пока живется, а слиться в экстазе с вечностью на вершине блаженства всегда успеете…»
— Блаженства? — переспросите вы.
— Именно так! — отвечу я.
Впрочем, я не думаю, что все отлетевшие души отправляются прямиком сюда и ощущают на себе торжество блаженства. Не каждая душа способна к подобным взлетам. Некоторые так тяжелы, что стелятся по земле, со страху забиваясь во всякие щели и норы. И блудят по ночам, — мрачные и злые, — и подвывают, пугая бездомных собак и заплутавших путников. Ну, так что ж. Каждому по делам его.
— Это, по каким таким делам тебе — и блаженство?? — удивитесь вы.
— А вы как хотели — геенну огненную?
Впрочем, со мной еще не определились. Просто оставили на время в покое.
Я давно уже рвался сюда. Я знал твердо: только здесь я обрету себя. Только здесь — мое место… Это место я ощущал в душе своей постоянно. Оно жило во мне, манило… У меня был надежный тыл — я знал куда отступать. Но было задание — продержаться до конца.
Я был на войне, а «на войне, как на войне» — свои законы. Такие задания следует выполнять, чего бы тебе это ни стоило.
Но мне повезло… — я, вообще, везучий! «О, счастливчик!» — многие говорили обо мне. — Меня убил этот глупый мальчишка. Он выполнил мою работу, на которую я никак не мог решиться. Я обязательно здесь замолвлю за него словечко…
Теперь я всё могу рассказать беспристрастно. Всё, как было на самом деле. Поверьте, отсюда виднее…
Но — странное дело — и здесь мою душу переполняет любовь. Она распирает меня, как дурака — счастье. Да, та самая ЛЮБОВЬ, которая там рвала меня на части. Та, что хищной птицей однажды налетела и терзала всю жизнь мое сердце. Та, которую я, в порыве отчаяния, хотел убивать, убивать…
Только здесь все иначе. Здесь покой и проникновенность всего во все. И радость. Великая радость общности с миром.
Протяжный божественный аккорд…
Я попал в эту зону. В зону любви…
И ничего с этим не сделаешь…
Так послушайте исповедь души, разрывающейся там — в пустыне мрачной, между этим божественным аккордом и безобразным скрипом несовершенного организма.
Послушайте повесть беспристрастной души, не потерявшей пока способность к самооценке.
3
Дни одиночества,
вы норовите храброй походкой ступать!
Тогда я поддал, естественно… Мне хотелось забыться… От себя самого, от конвейера беспорядочных дней, от пристального взгляда, устремленного внутрь. Там так всё болело…
Собственно, жизнь у меня и начиналась с этого. С хорошей порции. Остальное время я томился, болел, постоянно ощущая тяжесть в душе, и жив был только предчувствием освобождения…
Алкоголь мне давал передышку.
Кстати, алкоголик это не тот, который всё время пьет. Алкоголик тот, кто это учитывает. Мой приятель мне сказал однажды: «Ты все время о ней думаешь… выпить, не выпить… напьюсь, не напьюсь… А что о ней думать? Это же продукт». Наблюдательный малый, только врать горазд.
Так вот, этим продуктом я и накачался тогда… не так что бы до конца… еще оставались не занятые высоты… но уже достаточно, чтобы тебя потянуло на авансцену… к зрительницам.