Каждый день, а то и по нескольку раз в день, небольшими группами кого-то уводили на этап, кого-то заводили. Народ менялся, но теснотища не убывала. На второй или третий день узнал я, что те, кто забился под нарами — «петухи» или, как их еще называют, «гребни», «голубые», т. е. «пидарасы». Их почти не было видно. Они и ели под нарами, на прогулке я их не видел. Выйдет к «толкану» — обязательно кто-то ударит или бросит чем. Поэтому, наскоро справив нужду, этот несчастный сразу стремился под нары и без крайней нужды не высовывался. Я помню троих. Все молодые парни, почти мальчишки. Один, говорят, с воли пидор, других «опустили» в тюрьме, еще в следственной камере. Среднего роста парень, плотный, с черными усами — этого за то, что он изнасиловал малолетку-девочку. Ему лет 20, ей, как он говорит, лет 15 и вообще, говорит, не насиловал, а вмешались родители. Можно поверить, такое нередко бывает. Но если суд не разбирает, то тюрьма и подавно — статьи за изнасилование зеки не любят. До суда сидел он под следствием в Тагильской тюрьме, известной беспределом. Там его самого изнасиловали. Тагильская тюрьма — главный поставщик таких вот «голубых» и большинство, главным образом молодые ребята, ни за что страдают. Там это основной вид развлечения или найдется борзый — любитель, возьмет верх в камере и устраивает себе гарем. Один такой в Тагильской тюрьме, говорят, изнасиловал человек 60. Явно сам педераст, но тюрьма за такового считает лишь пассивных, т. е. тех, кого пользуют. Однако же по зековским понятиям так «опускать» — страшное наказание и без серьезной причины этого делать нельзя. А кто делает, с ним самим поступают также. В конце концов разобрались и с тем «рекордсменом» — бросили самого под нары.
Но и жертвам уже не подняться. Если признано, что уже пострадал, то в лучшем случае бить будут реже, а место теперь на всю лагерную жизнь в «углу», среди пидорасов. Такому могут сочувствовать, но принять в свой круг «мужиков» уже нельзя. Причем это случается не обязательно с теми, кого изнасиловали, проведут членом по лбу или просто загонят под нары, в угол к «петухам» — оттуда уже пути к «мужикам» нет. Такой человек становится отверженным. Независимо от того, правильно или неправильно с ним поступили. Если неправильно, та же участь ждет того, кто это сделал, но пострадавшему от этого не становится легче. Жестокий обычай. А вот третьего было не жаль. Его начали бить сразу, как он вошел. Щуплый, серенький парень и не разглядишь толком: прячет лицо, ежится под кулаками. Когда такой заходит впервые в камеру, он ждет, какое ему место укажут, сам ни шагу, не дай бог — сразу забьют. К нему подходят, узнают, что он «опущенный» или, как еще говорят, «чуханутый» и под ударами он вползает в отведенное место под нарами. А этого придержали для основательного битья. Его преступление действительно ужасно: он изнасиловал пятилетних мальчика и девочку, отрубил кому-то из них пальцы — вот его и молотят по всем камерам. И он сносил побои без звука, принимая весь ужас своего положения как должное. Деревенский парень — откуда же в сельской глуши такой садизм? Но самое страшное мне еще предстояло увидеть.
Как опускают
Ввели очередную группу и среди камеры вдруг шум: «СэВэПэшник!» Два парня из прибывших стояли друг против друга и один, коренастый, обвинил другого, тощего, в том, что он в лагере состоял в секции воспитания и профилактики (СВП) — это что-то вроде дружинника, т. е. помощника ментов, страшное обвинение или, как тут говорят, — «косяк». Оказывается, они вместе сидели на усиленном режиме в каком-то мордовском лагере, и теперь этот тощий заработал себе смягчение режима и направляется на «поселуху» в Ивдель. Не знаю, куда направлялся тот коренастый, но тут они встретились, и он объявил камере, кто он такой этот тощий.
— Меня заставили вступать, — на молдавском акценте жалобно и испуганно затараторил тощий. — Ребята, я ничего плохого не сделал!