- Так ведь в любом деле важно вступление, для полного отслеживания всей цепи событий и предания им большей правдоподобности. А вдруг я это сам написал для подтверждения правдоподобности ловушки, устраиваемой заинтересованными лицами? - теперь уже метнув пронизывающий взгляд на Карамболя, спросил Торсион.
- Я просчитывал и такой вариант, и отвечу за тебя сам - не думаю, что водя дружбу с псевдо-псом, ты не с того не с сего захочешь искать врага в моем лице. Это не в повадках даже сухопутных Сталкеров, а не тем более Диггеров. Деньгам ты интересуешься только по необходимости приобретения чего-либо; лавров в подземельях, кроме разве что артефактов и какой-нибудь неизвестной болячки, не сыщешь, да и твои прошлые заслуги всегда будут круче, полученных здесь. Вот и получается, как ни крути, а все, что ты мне преподнес и сейчас рассказал - истинная правда, или огромное заблуждение, в которое ты, тем не менее, сам безоговорочно веришь. Давай заблуждаться вместе, тем более что для меня это будет не сложно, я почти ничем не рискую, - спокойно ответил Карамболь.
- Ну, это не совсем так, да и в этот непростой процесс можешь быть втянут не только ты и твое окружение, но и даже очень близкие тебе люди, - добавил к сказанному Торсион.
- Так ты же тоже не волк-одиночка, который остался без своей стаи. У тебя ведь и предки, и потомки в наличии имеются, и не одним этим куском земли в виде Зоны этот мир заканчивается. Мы сейчас оба в одной ловушке и не гоже друг из друга крысоловов делать, пока нет на то суровой необходимости, - проговорил Карамболь, глядя на собеседника, словно в оптический прицел - прищурив один глаз.
- Вот к таким-то ответам, по-мужски, я как раз спокойно отношусь, и они меня вполне устраивают. Я знал, на что шел, когда к тебе обратился, - с наслаждением смакуя тархун, кивнул Торсион.
Если до этого им обоим приходилось искать свет в потемках чужой души, то теперь хотя бы часть этих затаенных уголков была освещена, и результат совершенно не удивил и не расстроил собеседников.
8.
Бывший Снайпер не часто вспоминал этот удивительный фронтовой эпизод последней мировой войны. Он был уверен в фатальности той встречи близких друг другу людей. Такие видения из прошлого предшествовали переломным для него жизненным моментам, и он точно знал, что что-то значимое должно произойти в ближайшее время. До знаковой встречи с братом ему являлась мать и сестра, но после их гибели видения о них прекратились, и стали возникать вновь уже с другими девствующими лицами.
Теперь, будучи военным спецназовцем в отставке, прошедшим еще четыре войны и ряд мелких вооруженных конфликтов, полковник Иван Белов не уставал удивляться превратностям судьбы и тем тончайшим нитям и их переплетениям, что отделяют нас и наших близких друг от друга и от смерти.
Подполковник Петр Белов, приемный отец бывшего Снайпера, не смог уберечь от пули своего друга и решил взять на себя спасение его сына от унизительной смерти в лагере, или мучительной - на "этапе". Он знал, что в случае разоблачения его обвинят в измене Родины и не пощадят никого из семьи. Подполковник все прекрасно осознавал и впоследствии никогда не сожалел о содеянном.
Снайпер, по легенде, придуманной Подполковником Беловым, долгое время должен был прикидываться контуженым, потерявшим речь и понимающим только жесты. Он помнил, как с ужасом на лице его брат выжигал на его плече свастику и эсесовский номер. Брат так кричал, будто это его жгли раскаленным железом. Он умел воспринимать чужую боль, хотя к своей относился совершенно спокойно. Снайпер помнил всю свою прошлую жизнь, помнил своих учителей по убийству и безжалостному отношению к врагам нации.
Он помнил, как приняла его жена Подполковника - прижав к себе и заливаясь слезами, сразу назвала его Ванечкой, повела в дом, начала кормить. Только позже он узнал, что, став их приемным сыном, по существу, заменил им их родного, умершего во время войны от тифа. Подполковник всё предусмотрел: из-за войны не было времени оформлять документы о смерти, а в момент смены места жительства Снайпер, в недавнем прошлом их жестокий враг, сошел за родного сына. Потеряв одну родину, Снайпер приобрел другую, и внутренне сам стал совершенно другим человеком.
Тут, как и на его прежней Родине, кругом были обычные люди, правда, намного хуже живущие, но более открытые. Находясь наедине с собой, даже когда он практиковался во владении словом, исключающим акцент, его язык уже не поворачивался называть их дикарями...
Иван не собирался фанатично отдавать себя борьбе за советскую власть - он уже беззаветно отслужил одному подобному режиму и отдал все самое дорогое, что у него было. Он желал отомстить тем, чьи бомбы убили его мать и сестру - он собирался поквитаться с Американцами и с их содержанками во время войны - Англичанами, и был готов мстить именно им.