Тогда он понял, что не все так однозначно в жизни и помог бежать этому американцу, правда, руками продажного Вьетнамца, чтобы не светиться самому...
После еще нескольких загранкомандировок он оказался в Москве на хорошей должности. А потом ему встретился Петренко... Таких, как этот субъект, всегда и всюду хватает. И вот - Карамболь в Зоне, в совершенно новом для себя обличье. Странно и непостижимо поворачивает Человека судьба: то к холоду, то к жару, проверяя его стойкость и выдержку.
Почему-то именно эти мысли посетили Карамболя во время встречи с Торсионом. Не знак ли это? Не судьба ли дает ему шанс все вспомнить перед окончательным уходом из жизни? Об этом ему думать пока не хотелось. Его душа ощущала груз незавершенных дел, и он надеялся - скорее, ему это было крайне необходимо - еще побарахтаться на этом свете.
9.
Шел надоедливый осенний дождь вперемежку с беспорядочными порывами холодного ветра, и невозможно было предугадать следующее сумбурное действие этой природной какофонии. Иногда из опавших листьев, мелкого мусора и промозглой влаги образовывались вихри, кружащие и раскачивающие иллюзию постоянства мира и пространства. Это был день, когда хорошо сидеть в протопленном помещении и радоваться, что ты не там, где природа проверяет все живое на прочность. В этот момент лучше заниматься любимым, не утомляющим себя делом и воспринимать происходящее снаружи, как странную и несогласованную со спокойным ритмом жизни музыку, ласкающую слух лишь тем, что ты здесь, а не там, где таким, только ей понятным образом шествует природа.
Он сидел на самом краю бетонной плиты и всматривался вдаль. Его не пугали и ничуть не беспокоили ни дождь, ни ветер, Он не чувствовал холода и дискомфорта - Он готовился к последнему, совершенно не зависящему от его конечного исхода бою в своей жизни, к финалу своего существования.
Его тело напоминало сжатую, готовую в любой момент распрямиться пружину и превратить набор всех природных и наработанных качеств, а так же грозного оружия в единый боевой механизм. Он умел напрячь зрение, слух и обоняние и вложить всю имеющуюся остроту этих чувств в изучение пространства максимально доступным образом. Все остальные клеточки его сильного тела в ожидании боя отдыхали. Они включатся только по велению его сознания, а не как обычно - инстинкта. Сегодня Он обязан первым увидеть врага, что было совершенно не трудно сделать: Он прекрасно знал маршрут его движения и время появления. Важнее всего заставить себя после этого не затаиться, не устроить великолепную засаду, на которую Он был мастер, а дать врагу себя увидеть и напасть первым. Это было непременное условие боя и поставленной перед ним задачи.
Сегодня настал последний день для прохождения этого испытания. Завтра уже будет пройден рубеж безвозвратности, после чего нельзя будет повернуть все вспять и попытаться повторить бой еще раз. Он осознавал это и его совершенно не пугали ни предстоящие раны не смертельная опасность. Эту работу просто необходимо сделать и снять заклятье рода, а такое никак не сравнимо с потерей одного воина. Свой организм Он тренировал столько, сколько себя помнил, и, получив еще в раннем возрасте посвящение на эту необходимую жертву, шел к поставленной цели, не сворачивая.
Он сидел неподвижно, совершенно не обращая внимания на мерзкую погоду, и даже не пытался отвернуться от ветра, а только иногда прищуривал глаза. Нельзя было буквально на миг терять контроль над обозримым пространством. Его сейчас совершенно ничего не беспокоило, кроме появления врага. Больше всего он не хотел, чтобы что-то, пусть даже мелочь, смогли вмешаться в его давно спланированный решающий бой. Он специально сутки ничего не ел, кроме травы и лишь утолял жажду. Неотягощенность едой придаст бодрость телу и обострит свойственный в таких случаях охотничий азарт.
Со стороны казалось, что Он не живой, а всего лишь обычное, хотя и искусно сработанное, каменное изваяние, которое как бы случайно было поставлено великолепным художником на дешевый постамент, будто в самый последний момент у того не хватило времени и денег на лучшее дополнение к скульптуре. Жизнь в его теле выдавал только легкий парок, появляющийся из ноздрей при каждом выдохе.
Его друзья и кровные родственники находятся в безопасном удалении, но обязательно должны будут увидеть финал его жизни. Они тоже ждут, с той лишь разницей, что по ним пробегала нервная дрожь томительного ожидания, превращающего секунды в часы.