Хмелецкий покивал, признавая за собой проигрыш в этом раунде.
— Просто послушайте мой совет. Отступите. Так будет лучше для всех, и для вас в первую очередь. В отделе аналитики вам будет намного комфортней. Это компромиссное решение.
— Я не могу на это согласиться.
— А я не могу дать вам должность сыщика.
— Тогда напишите письменный отказ.
Хмелецкий взял ручку, покрутил в руке, отложил.
— И вы пойдете в суд...
— Непременно.
СМИ раздуют это дело, Хмелецкого обвинят в альтерфобии, а полицию назовут средневековой клоакой, что бывало не раз. Скандал будет страшный, и в итоге я все равно добьюсь своего. Но какой ценой... Больше всего я не хочу повышенного внимания к себе, но, пройдя весь путь, находясь в шаге от мечты, я уже не могу отступить.
Начальник полиции внимательно смотрел на меня.
— Я буду с вами откровенен. Я не хочу вас видеть здесь. И мне плевать на то, что политики решили, будто животное может наравне с человеком быть сыщиком. Вы неспособны носить оружие. Да, скажете новые поправки и это отменили, только попробуйте рассказать это обдолбанному наркоману на улице, когда он решит вас пырнуть ножом. А кто будет нести ответственность за вашу смерть? Я! У каждого вида свои физические пределы. Человек не может летать, поэтому я не прыгаю в окно, расправив руки в надежде взмыть в небо, а вы делаете это прямо сейчас. И вы упадете камнем об асфальт, поверьте моему опыту. Я пытаюсь вам помочь.
— По-моему, вы пытаетесь помочь себе.
— Мне говорили, что вы упрямая, но не глупая. Поймите, здесь не Академия, не ток-шоу, это реальная жизнь, и такой, как вы в Первом отделе не место, — он вздохнул и заговорил более сдержано. — Вы и так уже добились огромных высот, остановитесь и признайтесь, что это ваш потолок. В правде нет ничего постыдного.
Я подошла к столу. Хмелецкий протянул мне папку в надежде, что я возьму ее и поверженная сбегу за дверь.
— Вы ошибаетесь насчет меня. И я вам это докажу.
Я взяла листок с заявлением и положила прямо перед ним.
— Никто из моих людей не захочет с вами работать.
Я перевела взгляд на китель с погонами, висевший на вешалке.
— А я думала, что по уставу, Начальник полиции не спрашивает мнения подчиненных.
Хмелецкий побелел, а я поняла, что нажила врага. Взяв себя в руки, он резко поднял трубку.
— Волжанина ко мне... Значит, найдите его!
Через пять минут в кабинет без стука вошел мужчина в черном поношенном плаще и шляпе. Если бы я не знала, кто он, могла бы принять его за бездомного. Выглядел Игорь Волжанин гораздо старше своих сорока — круглое пузо, небритая щетина, вокруг уставших глаз синяки. Благодаря обонянию кенгуру, которое в десятки раз лучше человеческого, я уловила запах несвежей одежды и алкоголя.
— Здравия желаю, шеф, — Волжанин сел на стул, не обратив на меня никакого внимания. — Что стряслось? Я бежал как ошпаренный.
— Познакомься, — сказал Хмелецкий.
Волжанин огляделся и непонимающе уставился на начальника.
— С кем?
— Здравствуйте, — сказала я.
— Ой, ёп! — он резко вскочил. — Я думал, чучело из подвала принесли.
— Это младший сержант Ариадна Флотов, только из Академии.
Волжанин пялился на меня как на противное насекомое.
— А-а-а-а… ага.
— Возьмешь шефство.
— Что? Не понял.
— Это твой новый напарник.
— Ты шутишь?
— Нет.
— У меня же есть напарник...
— Парцешвили неделю назад ушел на пенсию, или ты, пока бухал, забыл об этом?
— Я не бухал. И не забыл. Я думал, ты мне Егорову дал.
— Егоровой такое счастье не нужно.
Волжанин замотал головой по сторонам, словно надеясь, отмотать время вспять и все исправить.
— Погоди-погоди, шеф, товарищ полковник, я не могу с ней…, — он посмотрел на меня, снова на начальника. — Она же кенгуру.
— Я заметил. И что?
— И-ии… Это шутка, да? Розыгрыш?
— Капитан Волжанин, что тебе непонятно в моем приказе? — разразился Хмелецкий. — Это твой новый напарник, вводи в курс дел. Все как ты уже привык.
— Это какая—то подстава! Я не буду с ней работать. Пусть другой кто-нибудь…
— Я твоего мнения не спрашивал. Если, что-то не нравится — почитай устав. Исполнять приказ!
Полковник подписал мое заявление и положил в стол. Кивнул мне заговорщицки.
— Так точно, — сказал Волжанин после минуты раздумья.
— Свободны.
Мы вышли из кабинета. Сразу за дверью Волжанин резко остановился. Я не успела среагировать — у меня нет воздушных тормозов — и ударилась головой ему в спину.
— Твою мать, смотри, куда прешь!
— Извините.
— Извините…, — он поправил воротник плаща, воткнул в зубы сигарету. От негодования у него дрожали руки. Или от похмелья.