Мы стояли молча в коридоре.
— Я знаю о вашей работе, — сказала я, пытаясь смягчить обстановку. — В Академии мы изучали дело Грегора Лиховского, которое вы вели. Это очень качественное расследование. Я рада, что мы будем работать вместе.
Волжанин посмотрел на меня.
— Что? — у него было такое удивленное выражение лица, будто я с неба свалилась.
— Я сказала…
Он махнул на меня рукой и пошел по коридору, пожираемый взглядами высунувшихся из кабинетов коллег.
ГЛАВА 2
За первую неделю работы я видела своего напарника всего несколько раз. Когда мы встречались, он все время куда-то спешил, на просьбы поставить меня в курс текущих дел отмахивался и советовал ждать в кабинете.
Кабинет представлял собой небольшое тусклое помещение с одним окном, закрытым тяжелыми шторами. Из мебели: два стола, тумбочка и шкаф, забитый бумажным хламом. Я попросила завхоза поставить мне автономный терминал, подходящий для кенгуру — управлять обычным компьютером с клавиатурой мне сложно, — завхоз ответил, что свободных терминалов нет, и тоже посоветовал подождать.
— Сколько? — спросила я.
Завхоз ехидно усмехнулся и добавил:
— Столько не живут.
Я не могла сидеть без работы. Каждая бесцельно проведенная минута, словно отмирающая клетка делала меня слабее.
Я навела уборку в кабинете: выкинула пустые бутылки из-под виски, разобрала документы, помыла коричневую от чайной накипи кружку напарника.
Над столом Волжанина висела фотография в рамке с торжественного мероприятия по случаю вручения ему почетной медали мэра. На фото Волжанин стоял в центре, слева от него — мэр, а справа Герман Белкин, владелец фармацевтической компании Зоофарм. Лицо последнего было скрыто под разбитой вмятиной от удара чем-то небольшим — зажигалкой или ручкой.
Зазвенел телефон. Мне с трудом удалось пристроить трубку так, чтобы слышать и говорить через речевой имплант. Мужчина на другом конце провода представился аналитиком по имени Валера. Он спросил Волжанина, я ответила, что его нет, и когда будет — не знаю. Валера сказал, что Волжанин уже две недели не забирает важный отчет, и если не сделает это сегодня, отчет отправится в мусорную корзину. Я вызвалась подняться и забрать его сама.
Отдел аналитики располагался на пятом этаже, туда вела отдельная широкая лестница и специальный бескнопочный лифт, управляемый голосом. В просторном зале с тонкими непрозрачными перегородками насчитывалось не меньше полусотни рабочих терминалов. Когда я вышла из лифта, шум и гам голосов резко прекратился. На меня уставились десятки морд: обезьяны, олени, козы, зайцы, кошки, собаки, куницы, капибары… И это только те, кого я распознала.
Тишину прервал хоровой топот лап и копыт. Аплодисменты предназначались мне. Я не растерялась и, поблагодарив всех кивком, направилась к махнувшему мне из дальнего угла черномордому муравьеду.
— Ариадна, — на пути появилась здоровенная собака нагази в джинсовых шортах. — Мгебришвили, начальник отдела. Если нужна помощь, обращайся, мы всегда поможем.
— Спасибо. Обязательно.
— Мы гордимся тобой! — закричала волчица и завыла.
— Ты молодец!
Все рабочие места были оборудованы по трудовым правилам: удобные кресло-подушки, лежаки, беспроводные терминалы. В шаговой доступности — отдельное помещение с поильниками и закусками на любой желудок. Хмелецкий был прав, когда говорил, что мне было бы здесь комфортно.
Валера принадлежал к среднему представителю вида муравьедов и был размером с кошку. Напротив него находились три монитора, где показывались какие-то графики и таблицы.
— Здравия желаю! — отчеканил он поставленным голосом из речевого импланта, сопроводив это писклявым звуком из длинной, словно бумеранг, пасти. — Стеклов Валерий Палыч, старший аналитик, можно просто Стеклов или Валера. Только не называй меня муравьедом.
Я поймала себя на мысли, что разглядываю его пышный мохнатый хвост.
— Ариадна Флотов.
— Да тебя все тут знают.
Всеобщее внимание обрушилось на меня, когда я первой из альтервидов поступила в Полицейскую академию на факультет криминалистики. Пока училась, журналисты постоянно писали мне с просьбой об интервью, а всякие активисты требовали поддержать или осудить тот или иной закон. Я всем отказывала — ничего важнее учебы для меня не существовало. Со временем обо мне забыли. Вспомнили вновь, когда я закончила учебу с отличием, и все началось по новой.
— Не думала, что здесь так много альтервидов работает. Теперь не чувствую себя одинокой.
— Хочешь дам совет?
Я кивнула.
— Не пытайся стать одной из них, — он указал когтистой лапой на пол, имея в виду людей-работников нижних этажей. — Они тебя все равно не примут. Как бы ты не выплясывала перед ними, они будут видеть в тебе кенгуру, жрущую сено на пастбище. Ты пришла на их территорию, которую они долго защищали, будь готова к сопротивлению.