Это было жалкое зрелище. Те, кто полнились решимостью во что бы то ни стало отстоять свою свободу, на деле оказались только лишь кучкой трясущихся людей, которые принялись слёзно умолять не отнимать у них жизнь. В общем, к середине толнора Па’ноктикум обратился некрополисом. Но это лишь начало. Как и было предсказано Бэйном, осуждён за своё нечестие был весь этот мир. А потому следом за этим городом должны пасть и другие поселения. Всё воинство бессмертных, порождённых из тех, кто населяли этот город, осталось тут. А пятеро мрачных чародеев, ведомые богом Пустоты, двинулись дальше на север, чтобы обратить в некрополис все деревни, что стоят на пути к руинам Ик’халима. Да, цель этого пути – явиться к Вехойтису, третьему зоралисту и даровать ему покровительство Бэйна.
По мере того, как Па’ноктикум разрастался во все стороны, деревня Тира, которая и так находилась близко к городу, расширялась на юг, как раз в ту сторону, где находился город. Так что эту деревню можно уже называть пригородом Па’ноктикума. Начал опускаться вечер, когда пятеро зордалодов стали входить в распахнутые врата. Стражник, который был поставлен тут для того, чтобы не позволять кому бы то ни было входить в Тиру, сначала не понял, кто к нему надвигается. А, когда его разум всё-таки смог принять мысль, что мимо него шагают те самые зразеры, которые были объявлены врагами всех живых и в отношении которых было чётко сказано убивать на месте, он оробел настолько, что не был способен даже как-то оповестить их о том, что им тут не рады, и всем пятерым лучше уходить восвояси. Но нет, Мэ́йдас был робким человеком. Да и вообще он не был нечестивцем, так что некроманты прошли мимо него, даже ничего не сделав. Лишь Влад, замыкающий процессию, бросил на него мгновение своего сверкающего взора, сделав его ещё менее уверенным в себе, из-за чего стражник так и остался стоять рядом с деревянной створкой врат своего поселения. Некромантам уже не нужно было никаких указаний, ведь они и сами понимали, что им делать тут. Своими взорами, перед которыми обнажались все человеческие души, они прозревали помыслы, воспоминания, намерения и дела всех, кто населяли это пригород. Первым, кто попал под их оценивающий взор, оказался седовласый старик, который запрягал свою повозку. Его дух хранит множество воспоминаний о пороках, которые он свершил во времена своей молодости. В прошлом он был очень скверным человеком. Занимался обманом, вымогательством, угрозами и даже расправой. Ради материальных благ он не пожалеет чужие жизни. Однажды он даже ввязался в довольно крупную авантюру, из-за которой чуть было сам не поплатился жизнью. Однако из-за связей с начальником казарм ему удалось избежать наказания, но из-за этого ему пришлось сменить место жительства, сбежав из богатого Лордиалеха сюда, в эту деревню. Но выбор был невелик: либо жизнь тут, либо смерть там. И, конечно же, он выбрал жизнь. Разумеется, деревенский труд не был лёгким, и ему совсем не по нраву было заниматься такими делами. Однако он быстро понял, что местные девушки весьма легкомысленны, а потому их с лёгкостью можно совратить. Как итог, вся Тира уже побывала в его постели. Конечно, сейчас к нему пришла старость. Однако он нисколько не сожалеет о содеянном. А потому этот нечестивец стал первым из многочисленных жителей этого пригорода, кто поплатился за свой скверный образ жизни. Из руки Лукаса вырвалось зелёное пламя и поглотило его дух, тут же обращая в бессмертного менга. Все, кто это видели, обомлели от ужаса и даже какое-то время не смели пошевелиться. Но взоры остальных четверых вестников конца были прикованы уже к ним, а потому следом за стариком сила зора настигала и других людей, которые были повинны в некоторых грехах, из-за чего они все становились нечистыми. И вот тут как раз началась паника. Люди стали разбегаться по своим домам, предполагая, что стены и запертые двери защитят их от поступи смерти. Зордалоды неспеша двигались по главной дороге вперёд, вглубь Тиры, когда как трое бессмертных, которых они уже смогли обратить из местных жителей, тенями двинулись по всему этому пригороду, чтобы применить свою силу и не позволить кому бы то ни было уйти отсюда живым. Частокол, а также первые и вторые врата деревни тут же были объяты зелёным пламенем смерти. Поэтому всякий, кто попытается войти или, наоборот, выйти за пределы деревни, будет убит – зелёное пламя, словно бездонный омут, целиком поглотит живого, оставив от него только душу. А после того, как Тира превратится в некрополис, кто-нибудь настигнет эту душу, вложит в неё силу смерти, после чего она станет бессмертным существом. Целый вечер и всю последующую за ним ночь тишину разрывали дикие крики ужаса, которые обрывались смертью. Стражник, который не был заряжён нечестием, набрался-таки смелости и, представ перед пятью владыками смерти, выпалил в их адрес своим не совсем уверенным голосом, чтобы они сдавались и прекратили свои злодеяния. Влад снова одарил его своим сверкающих взглядом, но на этот раз не мгновением – пока четверо братьев и сестёр продолжали нести смерть, он отделился от них и двинулся к нему. Робость снова охватила мужчину, из-за чего он выглядел уже не так уверенно. Страх сковал его, и он лишь беспомощно продолжал глядеть на то, как на него надвигается смерть во плоти. Влад остановился в нескольких шагах и продолжал свои сумрачным взором, переполненным силой смерти, взирать на него. Стражнику сделалось совсем не по себе от этого, но он не мог ничего поделать, кроме как ожидать, что произойдёт дальше. И он надеялся, что это будет не смерть. Голос Влада был тихим, однако его тёмная сущность доносила каждое слово до ушей смертного: «Мэйдас, уроженец Па’ноктикума, человек, решивший для себя не вовлекаться в нечестие этого мира, ты не в силах остановить этот процесс. Весь мир заражён чумой скверны. Да ты и сам это видишь. Все твои попытки хоть как-то вразумить окружающих никогда не имели успеха. Но не потому, что ты был недостаточно усерден или красноречив. А потому, что никто не захотел противиться этому. Они решили идти по тому пути, который избрали, ведь легче вовлечься в этот круговорот пороков и скверны, чтобы стать, как все, чем идти наперекор большинства и ловить на себе недоумевающие или откровенно презренные взгляды. У тех, кто так решил, ещё была возможность вернуться назад, в отличие от тех, кто пришёл после них, в отличие от их потомков, которые были научены нечестию и которые даже не понимают, что такой образ жизни ничтожен. У них даже нет шанса вернуться обратно. Они стали новым поколением, которое породит потомков, даже ещё хуже, чем они сами. Я вижу, что ты пытаешься это представить, и получается один сплошной ужас. Это верно. Именно так всё и будет. Человек готов убить человека ради богатства? Позднее убийство станет чем-то обыденным. Друг обманывает друга с целью получить от этого выгоду? Позднее ложь станет их сущностью, без неё не будет обходиться не один разговор. Она будет говориться просто так, просто потому что они по-другому уже не могут. Сквернословие считается признаком плохого воспитания? Позднее она станет нормой, и все будут использоваться только лишь неприличными словами, изредка разбавляя их междометиями и союзами. Где-то общество уже потонуло в этом болоте нечестия. Где-то пока что ещё продолжает удерживаться на плаву. Но весь мир уже начинает портиться, начинает гнить и покрываться плесенью. Грех достиг такой глубины, что нет им оправдания. И только лишь смерть стирает их нечестие. Умерев, человек перестаёт совершать свои мерзости, его душа очищается. И мы даруем им второй шанс. Но, если скверное существо погибло, то, восстав, оно непременно продолжит своё деяние. Ведь такова человеческая сущность. Она отравлена. Поэтому мы даём нечто иное – мы обращаем грешное существо в праведное. Из смертного появляется бессмертный. Из трупа неправедного восстанет очищенное существо. Ты же в очищении не нуждаешься. И я отпускаю тебя. Ты можешь продолжить свою жизнь. Мы позволяем тебе рассказывать о нас, потому что видим, что ты понял всё правильно» Договорив эти слова, Влад примкнул к остальным в том, чтобы уничтожать нечестие. Мэйдас ещё какое-то время посмотрел за тем, как происходит возведение некрополиса, за тем, как очищенные от живых постройки обращаются в чёрные монументы, двинулся прочь из этой деревни. В его сердце рядом с трепетом и страхом поселилось также облегчение. Он доказал самому себе, что ещё может быть смелым, но помимо этого он получил возможность остаться в живых. Сила бессмертных расступилась перед ним, чтобы он миновал деревенские врата без вреда для себя, а после ринулся на юг, в Па’ноктикум, даже не подозревая, что там уже некрополис.
Ночь подходила к концу, как и заканчивался путь некромантов. В Тире осталась лишь горстка живых, которые скрывались от бессмертного воинства. Все воскресшие уже оставили охоту и просто рассыпались по этому поселению. Некроманты собрались возле того дома и дожидались гостей, которые хотели их посетить, ведь предсказание Константина показывало, что с гор Ан’тура прибудут чародеи иллюзорной башни. Со своего шпиля они, наконец-то, увидели нашествие бессмертных, что под власть тьмы отошёл Па’ноктикум, а теперь такая же угроза нависла и над этой деревней. Они собирают что-то на подобии делегации с целью выяснить, для чего всё это затеялось. Само собой, они не собираются являться сюда во плоти, но эта делегация расположится на магических кругах, объединит свои силы и проведёт ритуал для того, чтобы сюда явилась их астральная проекция. С помощью эфира они смогут видеть всё, что тут происходит, а также зордалоды смогут видеть их обличия. И вот, целая палитра магических потоков низринулась на это место, соединилась и явила образы шести чародеев в светло-синих мантиях. Их глаза были закрыты, однако они всё видели, потому что смотрели на всё с помощью эфира. Некроманты молча глядели на них, сверкая своим бледно-зелёным свечением в глазах. Простояла небольшая тишина, после чего встревоженный голос иллюзиониста, который стоял впереди, заговорил: «Что здесь происходит? Почему чёрная башня нападает на простых людей? Разве вы не понимаете, что ваши действия спровоцируют войну с чернокнижниками?» Отвечать взялась Лукреция: «Чёрная башня пала, а из её пепла восстали мы, зордалоды» - «Что? Чёрная башня пала? Но как?» - «А́ллиндер, мастер иллюзий, перестань делать вид, будто бы вы ничего не знаете. Синие мантии погрязли во лжи. Вы думаете, такова сущность вашей магии. Однако вы лишь прикрываетесь этим, потому что погрязли в пороке и уже не можете жить без этого. Как же низко ленгерады пали. Но очищение уже началось. Узрите, что ожидает и всех вас» Пока Алиса входила в дом и выводила всех живых, иллюзионисты принялись угрожать им в ответ, показывая тем самым, что они совсем не боятся чернокнижников. Хоть Аллиндер и другие мастера, которые сейчас наблюдали за тем, что происходит в Тире, и были свидетелями могущества чёрной башне, когда некроманты уничтожили космическую спираль разрушения, всё-таки сейчас ими правила гордыня, и они отвечали совсем безрассудно. Когда же из дома вышло пять человек, голоса иллюзионистов смолкли. Лукреция продолжила: «Преступление этих людей велико. Они допустили осквернение собственных душ. И, как будто бы этого недостаточно, они воспитали мерзкое поколение, истинное отродье греха и скверны, которым нет прощения» Все пятеро умывались слезами, не смея оторвать свои взоры от земли. После того, как голос Лукреции замолк, началось действие. В ладони зордалода вспыхнул зелёный пламень. А, когда он погас все живые пали замертво. Астральные проекции хором начали изливать свои проклятья на некромантов, а после приумолкли, когда все умершие поднялись на ноги. И, глядя на синие мантии своими глазами, переполненными зелёного духа, Станис отвечал: «И такая участь ожидает всех вас» После этого бессмертный развеял магию иллюзионистов, так что их изумлённые образы исчезли. А Тира закончила превращение в некрополис.