--- Слышь Петро, отвори, схожу посмотрю что там?--- стукнул он водителю в стекло и когда тот открыл дверь широко шагнул с подножки. Вернулся он через минуты две или три.
--- Черная волга. Всмятку. Двое жмуриков. Молодые пацаны. Жалко, --- оглядев притихший салон доложил он. --- Трогай Петро, им уже ничем…
Автобус вновь затарахтел мотором и, круто отвалив от обочины, обогнул место аварии. За темными окнами медленно проплыла перевернутая вверх колесами черная машина, а следом за ней и указатель «п/л Дубки 5 км» скрылся в пелене дождя…
27 апреля 1945 года. 12 часов 16 минут. Берлин.
…Обер-лейтенант Генрих фон Зорак открыл глаза. Он лежал в какой-то воронке и высоко над ним, в ярком синем небе шел бой маленьких, как комары, самолетов. Его тело опять сковала какая-то болезненная слабость, и тупая боль в голове ворочалась, перетекая ото лба к затылку. Зорак приподнялся на локте и огляделся в поисках пленной русской, но девушки нигде не было. Не было и дождливой ночи, черного леса, где он разговаривал с ней, не было ничего из того, что он помнил. Только слышался неясный гул. Тот далекий гул с востока все шел и шел, нарастая и приближаясь. Зорак пошарил вокруг руками, но автомат отсутствовал. Он с трудом перевернулся на живот, пополз вверх по осыпающейся сухим песком стенке воронки и, наконец, выглянул из ямы: перед его глазами открылась панорама горящего и полуразрушенного Берлина. Не веря своим глазам, Генрих протянул руку навстречу чернеющему силуэту Рейхстага, как бы пытаясь дотянуться до него, и опять потерял сознание.
Зорак очнулся. Синее небо сменилось белым потолком, с яркими ослепительными лампами. Где-то звучала глухая канонада, но в помещении было тихо и тепло, густо пахло карболкой, звякал о кювету медицинский инструмент и чей-то голос монотонно говорил:
---Штауб и его люди пропали в 1943 под Смоленском, а с ними и штабная группа. И вот теперь, спустя почти два года, здесь в Берлине, появляется один из них. Что вы на это скажите обергруппенфюрер?
---Я скажу вам доктор Шлязэ, что если это так и это действительно человек Штауба, то ваши исследования увенчались успехом и вы достойны высшей награды рейха.
---Мне не нужны награды, Эрих! --- крикнул неведомый доктор. --- Обещайте, что возьмете меня с собой!
---Это само собой, --- последовал ответ, --- ведь надо же кому-то управлять процессом перемещения в…как это вы называете? Во времени?
---Если бы!--- возмутился Шлязэ,--- Если бы только во времени! Нам подвластно и пространство!
---Вы опережаете события, доктор! Доказательства…
---Доказательства?!!…А перстень! Перстень Штауба! Он на руке у этого человека. Я говорил, тупице Иоганну, что бы он ни снимал перстень и не передавал его кому-либо! Ибо наступит момент, когда внутримолекулярные связи талисмана и составляющие эликсира…
---Избавьте меня от подробностей, Отто! У нас очень мало времени. Лучше допросим обер-лейтенанта.
В этот момент раздался нарастающий вой и говорившие замолчали. В тишине отчетливо слышался звук падающего снаряда 122-миллиметровой гаубицы.
---Шальной…---пробормотал кто-то и тут же раздался оглушительный взрыв, от которого разлетелась на кирпичи одна из стен комнаты, и рухнул, погребая под собой людей, потолок…
2002 год.
Отрывок официального письма в Посольство США в России из Государственного Департамента.
“…и согласно последней воле, умершего 28 февраля 1999 года Генриха фон Зорака, немца по национальности, лютеранина по вероисповеданию, полковника армии США, разыскать госпожу Иванцову Марию, русскую 18-23 лет, проживающую предположительно под Смоленском в районе поселка Горелово. Работникам посольства надлежит зачитать госпоже Иванцовой завещание полковника Зорака, разъяснить ей её права, определенные законодательством Соединенных Штатов, передать письмо и перстень полковника. Если госпожа Иванцова изъявит желание вступить в права наследования, то в этом случае работник посольства обязан…”
Отрывок письма Генриха фон Зорака Иванцовой Маше. Письмо написано по-русски и датировано 1983 годом.
“…Мне трудно писать, уважаемая фройлен Маша. Трудно писать о будущем, в то же время осознавая, что это уже произошло. Трудно было бы обращаться к человеку, который еще и не родился, поэтому и пишу я это письмо спустя так много лет, надеясь, что вы уже появились на свет.
Тот вечер был, Маша! Для меня он был много лет назад, для Вас все случившиеся гораздо ближе и реальней. Вам, как и мне когда-то, придется свыкнуться с мыслью о том, что наш мир многослоен и прозрачен, что в нем есть прорехи и тайные тропы для таких вот встреч и событий. Однако пишу я в Россию не за тем, чтобы ломать ваше мировоззрение, а лишь с тем, что бы поддержать Вас. Мы действительно виделись и разговаривали друг с другом, при странных обстоятельствах. Я думаю, получив моё письмо, вы уверитесь в этом окончательно. К сожалению, а может быть и к счастью, я лишь догадываюсь о том, как всё это произошло и не смогу просветить Вас относительно этого феномена. Тем не менее, я хотел бы помочь Вам и Вашим близким. Мой внук Генрих возьмет на себя этот труд и приедет к Вам. Он очень похож на меня (простите, не могу сдержать улыбку), прекрасно говорит по-русски и любит Чехова…”
Такая вот случилась история. А правда ли это или нет... это уже вопрос к Органам удерживающим информацию такого рода в своих хранилищах.