— Цветочек, высаживайся здесь, — скомандовал Николай, — прикроешь нас снаружи.
А через уник отправил ей более развёрнутую вводную. «Видишь, на юго-востоке седьмого завода, магнитный рудный обогатитель? Включай всю маскировку и займи позицию на крыше так, чтобы тебя не было заметно. Оттуда весь квартал хорошо виден и вся территория завода простреливается. Следи за всем и докладывай. Да, и держи связь с майором, постоянную».
Гвоздикина включила все боевые и маскировочные системы, выпрыгивая из вэна уже полностью скрытой от стандартных средств наблюдения. Она бегом понеслась на указанное место, глухо топоча по бетону.
— На кой чёрт ты это придумал? — спросил Йенсен, состроив недовольную гримасу.
— На кой чёрт? — переспросил Соколов, — а где твои подкрепления? Где группа захвата? Или ты, как в кино, в одно лицо собрался всё сделать?
Инспектор промолчал. Отвернулся и сделал вид, что смотрит в окно. А Соколов, дождавшись, когда Гвоздикина доложила, что заняла позицию, повёл вэн дальше.
На территории завода было тихо и пусто, точно так же, как и во всём квартале. Пыль и грязь не убирали здесь уже четыре года. И благодаря этому с беспилотника удалось обнаружить относительно свежие следы тяжёлого, колёсного грузовика. Система визуального и приборного наблюдения в квартале, действительно оказалась давно отключена, соответственно, ничего сообщить не могла. Следы же вели к главному плавильному цеху и обратно.
Подпрыгнув с разбега и взявшись левой механической рукой за верхний край забора, Наталья перемахнула на другую сторону. Термооптическая маскировка не позволяла вероятному наблюдателю увидеть «хризантему» с расстояния больше тридцати метров через оптику, тепловизор или засечь простым сканером. Но смотреть по сторонам приборами с пассивным восприятием она старалась самым внимательным образом. На этой части территории завода царили тишина и запустение. Впереди возвышалось цилиндрическое бетонное строение, с двумя толстыми металлическими колоннами по бокам и наклонным ленточным механизмом подачи руды. Она понеслась по бетонной отмостке вдоль забора, сразу прикинув, что от забора будет удобнее запрыгнуть на элеватор магнитного обогатителя. Применять прыжковый двигатель было нельзя — вся маскировка пойдёт коту под хвост. А вот подняться по наклонной ленте транспортёра, другое дело. Пока взбиралась на крышу, сразу начала осматриваться и искать способы выполнить приказы. Ведь у неё их было сразу два. И второй от заместителя самого Штайнера. Майор Маккелен — суровая и страшная тётка, которая пугала Наталью гораздо больше гауптвахты или дисциплинарного взвода. А выражалась она крайне жёстко и чётко. Соколов должен выжить и достичь поставленной цели. Если же Гвоздикина не справится, майор обещала оторвать ей голову и засунуть туда, откуда все появляются на свет. И у Натальи ни на секунду не возникло сомнения, что Маккелен свою угрозу исполнит. Может быть даже в прямом смысле. Ведь все в управлении давно знают, что за добродушной улыбкой майора прячутся двадцать лет грязной работы в разведке. Она лично курирует всю операцию и следит за каждым движением подчинённых. А теперь командир сам приказал «хризантеме» занять позицию вдалеке от себя, на незнакомой, потенциально опасной территории. Инспектору доверять нельзя, к тому же с ним «констебль». Эти андроиды хоть и тупы, но они сильны и опасны вблизи. Как ей, чёрт побери, быть?
Оказавшись на крыше, Наталья поняла, что не так уж всё и плохо. Осматривая квартал приборами, она видела все потенциальные пути подхода, все высокие здания, пригодные для стрельбы. Сам вэн с Соколовым и инспектором остановится у грузовых ворот, то есть будет почти под ногами. Всё, что ей сейчас необходимо для контроля над ситуацией, у неё складывается. По крайней мере, так её учили. Главное теперь — внимательность, не прозевать какую-нибудь засаду или снайпера. Вот ведь как, Соколов отлично понял эту позицию, просто взглянув на схему. А как он с ней обращался в первую минуту, когда она его увидела! Ничего себе знакомство. И почему он называет её цветочком, а она не возражает?!