Биргерссон вышел из дома. Рядом с ним был Велльман, и это само по себе являлось сенсацией.
— Как тебе удалось избавиться от прессы? — спросил Велльман.
— Я думал, это ты устроил.
Велльман пропустил его ответ мимо ушей и огляделся.
— Жутковатое место. Эдегорд. Более подходящего названия не придумаешь.
— Кто-то копал в подвале, — сказал Биргерссон.
— Что? — Велльман удивленно поднял бровь.
— Я говорю, кто-то копал в подвале, причем недавно. — Биргерссон поднял глаза к небу. К уже и без того драматичной симфонии ветра присоединился рев садящегося лайнера.
— О Боже, — сказал Велльман. — Я сплю, что ли?
— Добро пожаловать в реальность, — произнес Биргерссон тоном человека, уже давно пребывающего в этой реальности.
«Что ты знаешь о реальности? — подумал Винтер. — Для тебя реальность — мои рапорты, которые ты исправно рассовываешь по одному тебе известным ящикам».
— А это что? — спросил Велльман, показывая на ветряную мельницу.
Биргерссон посмотрел на него как на сумасшедшего.
— Ветряная мельница. Кто угодно скажет, хоть под пыткой.
— Я не кто угодно, — возразил Велльман. Вид у него был такой, будто он вот-вот заплачет.
— Я поеду с тобой, — сказал Биргерссон, увидев, что Винтер пошел к машине. Велльман уже отбыл в управление.
Они ехали лесом. Винтер видел этот лес через призму рисунков цветными мелками и фломастерами. Девочка рисовала не лес, а его суть, отчего рисунок казался еще более натуралистичным, чем сам лес.
— Ты же понимаешь, что мы не можем держать этого сукина сына, если не выплывет ничего нового, — негромко сказал Биргерссон.
— В нашу работу входит также исключение подозрений, — напомнил Винтер. — Этому я научился у тебя, Стуре.
— Ты что, подготавливаешь себя к неудаче?
— Это тоже входит в работу.
— Твоя цепь доказательств красива… несомненно, красива, но тонковата.
— Хорошо сказано.
— Кончай, Эрик.
Он выехал на шоссе и прибавил скорость. Биргерссон поднял стекло. Если бы не включенные фары, встречных машин не было бы видно — над дорогой стоял туман, который к тому же с каждой минутой сгущался. Их обогнал рейсовый автобус аэропорта. Тоже, должно быть, хочет летать, подумал Винтер. Насмотрелся на самолеты… Автобус резко принял вправо, уступая дорогу встречному грузовику.
— Этот умник, по-видимому, верит в реинкарнацию, — возмутился Биргерссон. — Собственно, нам следовало бы его остановить.
— Я сегодня допрашивал Буландера, — сказал Винтер. — Этого байкера, устроившего стрельбу в Хисингене.
— Я знаю, кто это. Не забывай — я твой шеф.
— Он, конечно, молчит как партизан, но связь просматривается совершенно отчетливо. Я попытался сосредоточиться и прочитал материалы. Многие из имен в деле так или иначе с ними связаны.
— С кем?
— С организациями. С «братствами». С байкерскими бандами. Я говорю «с ними», потому что их много.
— И?..
— И все. Дальше мы не продвинулись. Все это есть в рапортах. Можешь их архивировать, Стуре. Мы видим связь и больше ничего не можем доказать. Прокрутили все файлы вперед, назад, вправо и влево… Да, вот еще — ты ведь знаешь о Бригитте Делльмар, о Дании и о том, что мне там угрожали… Возможно, угрожали.
— А здесь ты ничего такого не замечал?
— Нет… хотя исключить не могу. Вспомни про Якобссона… У нас есть еще один пропавший.
Они подъезжали к перекрестку на озеро Дель. Биргерссон посмотрел на воду и парковку и устроился поудобнее.
— Пресса теряет интерес к девочке, — сказал он. — Это нехорошо. Вообще… с прессой всегда нехорошо. Когда следствие начинается, они как геморрой в заднице, не знаешь, как избавиться, а потом теряют интерес… и тогда кажется, что преступление так и не будет раскрыто.
— Будет, — заверил Винтер. — А пресса опять оживилась. После Бремера.
Винтер позвонил в дверь сестры Бремера. На этот раз он не предупредил о приходе. На улице шел сильный холодный дождь. Ноябрь на пороге.
Никто не открыл. Он позвонил снова и прислушался. Ни звука. Позвонил в третий раз и услышал какую-то возню. Замок повернулся, и дверь приоткрылась. Она молча смотрела на него несколько секунд.
— Это опять вы?
— У меня есть еще пара вопросов.