Старая женщина тяжело вздохнула. Она сидела в своем кресле-каталке совершенно неподвижно.
— Я спала, — пояснила она. — Я часто сплю в кресле, когда одна… пока моя помощница обслуживает таких же никому не нужных стариков, как я.
— Могу я войти?
— Нет. — Она по-прежнему не двигалась. Шевелились только губы, как в плохом мультфильме. — Если у вас только пара вопросов, можете их задать.
— Кое-что насчет прошлого вашего брата…
— Я все забыла. И нечего спрашивать. Я спала.
— Значит, придется зайти попозже.
— Никакого смысла.
— Это важно, — твердо сказал Винтер. — Зайду попозже. Позвоню, и мы договоримся о времени.
Прошло еще тридцать шесть часов. Винтер вновь допросил Бремера. В конце концов у него появилось ощущение полной бессмыслицы происходящего. Слова, слова… ничем не наполненные, пустые слова. Он опять перечитал протоколы. «Наберись терпения», — сказал Бейер.
И наконец Бейер позвонил. Прямо из Эдегорда.
— Есть второй слой обоев… не знаю, какой давности, но на них имеются отпечатки. Это вполне могут быть пальцы Бремера, если он сам клеил обои… и тогда мы не сдвинемся с места. Но может быть кто-то другой. Отпечатков мало… и к тому же они маленькие.
— Маленькие? Что значит — маленькие?
— Маленькие — значит, маленькие. Небольшие. Неполные. Кроме того, сказать ничего не могу. Тысяча факторов — годы, влажность, клей… Ты теперь в курсе, так что дай нам немного времени. Обещаю поторопиться. Но не жди слишком многого.
— Подумай о лекциях в Вашингтоне, — сказал Винтер и повесил трубку.
60
Винтер уже собрался начинать новый тур допроса, как на столе зазвонил телефон. Тон Микаэлы Польсен был совершенно нейтральным.
— На втором слое обоев обнаружены отпечатки. Но техники говорят, не подлежат анализу. Разрушены клейстером.
— Ясно… этого следовало ожидать. Иначе все было бы слишком уж хорошо.
— А у тебя как дела?
— В Швеции клейстер похуже. Но в чем-то и получше. Не такой ядовитый, как в Дании. Ребята что-то нашли.
— Серьезно? — Судя по голосу, она оживилась. — А что?
— Пока не знаю.
— Наши тоже еще не закончили. Решили ударить тяжелой артиллерией… я имею в виду в буквальном смысле тяжелой. Тяжелые металлы… свинцовые белила. Они прилипают даже к жирным поверхностям.
— Свинцовые белила? Они же запрещены.
— В Швеции запрещены, в Дании — нет. Хотя надо запретить… и на практике так и есть. Но на этот раз мы готовы рискнуть.
Винтер сидел чуть в стороне и слушал. Допрос проводил Габриель Коэн. Бремер словно пребывал в другом мире, который создал для себя много лет назад.
Габриель Коэн. Вчера вы рассказали, что у вас были помощники в том взломе, о котором мы говорили.
Георг Бремер. Это было вчера?
Г.К. Это было вчера. Вы подтвердили, что состояли в организации.
Г.Б. Я нигде не состоял. Никогда и нигде не состоял.
Г.К. Вчера вы сказали именно так.
Г.Б. Значит, неправильно выбрал слово. Я не имел в виду, что состоял.
Г.К. Вы часто ездите в город на машине?
Г.Б. Что?
Г.К. Вы часто ездите в город на машине?
Г.Б. Это еще что за вопрос?
Г.К. Объяснить?
Г.Б. Да.
Г.К. Часто ли вы ездите в город на машине без особой цели? Просто так?
Г.Б. Все равно не понимаю.
Г.К. Многие водят машину, чтобы расслабиться. Я и сам иногда так делаю.
Г.Б. Может, и случалось такое.
Г.К. У вас есть какие-то излюбленные места, куда вы охотнее всего едете?
Г.Б. Нет.
Г.К. А все же… назовите. Скажите, куда вам хочется поехать в таких случаях.
Г.Б. Ну… не знаю даже, что сказать. Пару раз ездил к морю. Просто посмотреть. Когда живешь в лесу, тянет к морю. И наоборот.
Бремер взглянул направо, словно в глухой стене было окно, через которое он мог видеть море. Лицо его словно омертвело и лишилось контуров. Это не причуды зрения, решил Винтер. Так оно и есть.
Г.К. Помните, мы сказали, что люди вас видели, когда вы везли в своей машине пассажиров?
Г.Б. Помню.
Г.К. Так вы подтверждаете, что у вас были пассажиры в машине?
Г.Б. Нет.
Г.К. Как — нет?
Г.Б. Погодите-ка… вы не так спросили… Вы спросили, помню ли я, что вы мне сказали, что кто-то меня видел.