Со дня смерти Одрика миновало целых шесть месяцев, но боль утраты не отступала, продолжая жечь сердце, постоянно витая где-то рядом. Мелфаллан все время прислушивался, тщетно и по-глупому надеясь услышать дедовы решительные шаги на лестнице, уловить отзвук его голоса раскатистого смеха. Он прекрасно понимал свое поведение — просто ему страшно не хватало деда. Одрик покинул замок, народ, за который был в ответе, уступив место другому графу. А жизнь потекла своим чередом, лишь на мгновение приостановившись для проводов отошедшего в мир иной правителя.
Мелфаллан рано потерял родителей: оба умерли от чумы, когда он был маленьким. Их место занял дед — высокий, могучий, как столетний дуб, Одрик стал главным человеком в жизни внука. Непобедимый, не знавший страха дед заполнял замок шумным весельем, если ему хотелось веселиться, громко хохотал, если было над чем, бурно гневался, заставляя стены содрогаться, если что-нибудь выводило его из себя. Ни единый человек на свете не мог повлиять на принимаемые им решения, дед никогда не изменял себе. Почему же тогда он так нелепо умер? Как так получилось? Неужели трусливая ненависть подлеца одержала верх над столь могучим и сильным стариком? Неужели щепотка яда способна разрушить непреклонную человеческую мощь? И как Отец Океан допустил подобное?
Мелфаллан задумчиво провел высохшим кончиком пера по дереву стола и вздохнул. Возможно, размышляя так, он тратил впустую время, которое мог использовать для решения более важных задач. Может, против него самого тоже зреет заговор и нужно собрать все силы? Хотя… Порой сердце сжималось от единственного желания — оказаться рядом с Одриком, где бы тот ни находился сейчас. Когда Мелфаллан остался без родителей, дед был рядом. Теперь его покинул и дед, и одиночество иссушало сердце.
В возрасте двадцати четырех лет Мелфаллан был еще слишком молод, чтобы становиться графом. Политика страны, находившаяся в ведении Верховных лордов, вызывала в нем массу сомнений. Не исключено, что кто-нибудь из них уже готовился убить его и захватить власть в свои руки.
Мелфаллан выругался, упрекая себя за многомесячную хандру, ужасно обеспокоенный тем фактом, что он не в состоянии стать достойной сменой Одрику, страшно взволнованный дальнейшей судьбой своих земель. Он прекрасно знал, что бездействие и нерешительность могут в столь критический момент привести к непоправимым последствиям, но продолжал сидеть в одиночестве в своем верном убежище, мечтая о том, чему не суждено сбыться. Нет, Мелфаллану никогда не дорасти до Одрика — он доказывал это себе и окружающим каждый день на протяжении вот уже шести месяцев.
«Пора прекращать вести себя как беспомощное дитя!» — в сотый раз думал Мелфаллан.
Герцог Сельвин, самый близкий и верный друг Одрика, тоже умер, а сын Сельвина, Теджар, совсем не походил на отца и преследовал иные цели. Принимая во внимание нелюбовь к себе Теджара, Одрик расчетливо выдал свою дочь Розену замуж за управляющего южным графством герцога под названием Аирли, а позднее женил Мелфаллана на леди Сари, младшей дочери графа Мионна. Эти уловки несколько сблизили отношения между северными и юго-западными землями, но не давали никаких гарантий.
Мать Мелфаллана умерла рано вместе с его новорожденной сестрой от распространившейся в ту зиму эпидемии чумы. А через три года жертвой зимнего мора стал и его отец. Болезнь унесла тогда жизни десятков людей. Крепкие, молодые мужчины угасали в считанные дни. Гибли женщины, дети, старики, одни скоропостижно, другие — после длительных мучений. Охваченные паникой некоторые жители Ярваннета устремлялись в горы и отсиживались там в пещерах. Остальные закрывались в своих домах и никого не впускали к себе. Над южными городами нависла страшная беда, и жизнь как будто замерла: на оставленных в доках судах одиноко развевались паруса, за животными в конюшнях и коровниках никто не ухаживал, улицы пустовали.
Говорили, что мор насылали на людей колдуньи шари'а, вкладывая в него всю свою злобу, всю ненависть. Триста лет назад, когда дыхание ведьм впервые достигло здешних мест после нападения Рахорсума на Колдовское Ущелье, за несколько месяцев погибла четвертая часть народа аллемани. Люди вымирали целыми деревнями. Мертвецы, постепенно разлагаясь, лежали повсюду — на улицах, в полях. Напасть уносила из жизни целые семьи, не пощадила даже самого герцога, отняв у него единственного законного наследника. Со временем дыхание ведьм утратило былую мощь, и количество жертв значительно снизилось. Позднее мор стал являться не каждую зиму, а через год, а теперь посещал Ярваннет лишь раз в три года, но все еще убивал множество людей.
Мелфаллан отчетливо помнил те зимы из детства, устрашающую, глухую тишину, навалившуюся тяжелым бременем на города, деревни, поля и дороги. Он знал, как звучат шаги приближающейся смерти, как замирает в предчувствии ее все живое и неживое. Иногда ему снились такие зимы, он просыпался в промокшей от пота постели и ужасался при мысли, что видел во сне не прошлое, а грядущее. Страх перед мором жил в нем постоянно. Если злобные умыслы герцога он мог просчитать и предугадать, то чума всегда являлась внезапно. Аллемани называли ее «дыханием ведьм», каждую зиму они с ужасом ожидали ее прихода.
Мелфаллан поднялся с места и неторопливо прошел по комнате. Каждый его шаг сопровождался мягким металлическим позвякиванием — то звенела кольчуга под его туникой. После смерти Одрика советники настоятельно порекомендовали Мелфаллану носить на себе эту легкую броню. За шесть месяцев он уже привык к своему металлическому защитному средству, к звуку соприкасавшихся звеньев, но чувствовал себя все так же неуютно, ежеминутно опасаясь вероломства. Всю его пищу давали на пробу осужденным преступникам в темнице, покои ежедневно осматривались — рука злоумышленника могла в любой момент подбросить графу ядовитое насекомое или змею. Почти у каждой двери замка стояли стражники, и военачальник войска Мелфаллана, сэр Микей, то и дело проверял своих подчиненных. Верховный правовед чутко следил за каждым из придворных, прислушивался к разговорам и сплетням, всматривался в каждый жест, перехватывал каждый взгляд. Для убийства его господина было достаточно одного удара ножом, одной щепотки ядовитого порошка, и он намеревался не допустить повторения трагедии.
Сам Мелфаллан перестал доверять кому бы то ни было — в каждом затемненном углу, в каждом блюде видел опасность. Наиболее надежными из своего окружения он считал сэра Микея, Верховного правоведа, жену Сари и еще кое-кого, но положиться на них полностью не мог, даже на Сари. В истории аллемани не раз случалось, что благородные жены убивали собственных мужей — из-за денег, из ненависти, ради любовников или даже захвата власти.
«Какой смысл жаловаться на судьбу? — с горечью подумал Мелфаллан. — Чего ты добьешься своей печалью?»
Он остановился перед открытым окном и моргнул — солнечный свет слепил глаза, а свежий ветерок обдувал приятной прохладой.
«На бездарного и трусливого лорда могут напасть даже самые верные из слуг, — мрачно размышлял Мелфаллан. — Хотя бы для того, чтобы спасти двор от краха, в том числе и собственные судьбы. Естественно, другие Верховные лорды, когда почувствуют мою слабость, тоже захотят убрать меня. Правитель обязан быть жестким, сильным и беспощадным».
Герцог Теджар жаждал видеть Мелфаллана мертвым подобно Одрику и лишь дожидался удобного момента. Мелфаллан чувствовал, знал это. Если бы он умер, не оставив наследника, Теджар поставил бы на его место одного из своих северных лордишек, непременно выбрал бы такого, кем мог бы потом с легкостью манипулировать.
«Интересно, как собирается поступить этот подлый Теджар? — думал Мелфаллан. — Хочет пойти на Ярваннет войной?»
Пока ничто не предвещало такого исхода. И вряд ли бы Теджар стал прибегать к военным действиям. Армия Ярваннета не уступала его войску ни в численности, ни в умении. У Теджара не было гарантии победы, по крайней мере сейчас, но вот в будущем… Чем дольше Мелфаллан остается в живых, тем более неизбежной становится война между Ингалом и Ярваннетом. Хотя в данный момент опасаться следовало другого — хитроумного заговора, например. Кого из прислужников может использовать Теджар в качестве убийцы? Какими методами планирует действовать?