Путь был скучным. Дорога и ямы на ней, бесконечно длинная река по правую руку и каменные холмы по левую. Будто кто-то большой грыз гору и знатно накрошил. Быть может те великаны, кости которых упоминал и Чегем, и опытные нукеры. Никто не знает сколько тайн скрывает Великая степь, тем более Ухань. Сестру сменил кудесник, быстро сомлев от солнца, лишь упертый здоровяк шагал вперед, напоминая мула своей упрямостью. Время от времени тяжелый шаг сменялся на стелющийся , расслабленный переход из стойки в стойку на полусогнутых ногах. Так мечник развлекал Ляосянь и закреплял практикой учебу.
В какой-то момент, когда дорога вдруг начала забирать в горы, по каравану с липким страхом прокатилась команда ускориться. Больше всего волновался возничий, постоянно оглядываясь на холмы и за спину. Приняв настроение караванщиков за предупреждение, Госра уступил место мечнику. Если уж и случится нападение, то силы Максуду пригодятся больше.
Невысокие холмы сменились отвесной стеной горы, а караван сжался в тугую пружину, в воздухе летал горький запах беды. Пешие воины потянули с телег самозарядные арбалеты, кое-кто небольшие кулачные щиты. Постоянно оглядывались и шептались, хотя эхо разносило все шорохи, стуки копыт, скрип телеги и острожные выкрики возничих, многократно усиливая их. В постоянном напряжении они прошли горный участок пути, и лишь выбравшись из каменного мешка, люди вздохнули с облегчением. Не смотря на отсутствие прямой угрозы, Максуд готов был поклясться, что многократно чувствовал на себе чей-то тяжелый пристальный взгляд. Пусть движение в телеге и позволило дать роздых ногам, но внутренне мечник был напряжен.
– Чего так все боялись? – наконец вырвалось внутреннее беспокойство из посоха.
– Народность Шань. Люди горы. Раньше, чтобы пройти через этот перевал, им оставляли подарки и подношения. Но со временем караваны обросли воинами и оружием, а горцы лишились легкой наживы, – вспоминала уроки учителей. Память услужливо перенесла ее в детство, где беззаботная жизнь сменялась уроками, а ее прятки от нянек сводили с ума весь дом. Толстый учитель истории со смешными, тонкими усиками и нудным голосом, он долго вещал о народностях, которые населяли их провинцию, а также у ближайших соседей. Уклад жизни, верования, главное божество. Все те знания, что помогли бы шэньши грамотно управлять своим наделом. – Когда подношения становятся совсем скудными, спускают лавину камней на головы случайным прохожим или отряду. Затем достают из-под завалов тела животных и людей для пропитания. Заросшие, с одеждой из шкур и примитивным оружием.
– А нас дикарями назвала, брат, – рассмеялся Максуд, стравливая нервы шуткой. – А мы людей уже лет семь, как перестали есть.
– Восемь, – поддержал игру Госра.
Ляосянь переводила глаза с одного на другого, пытаясь распознать правду, но парни держали серьезное выражение, хоть и выдавали себя блеском хитрых глаз. Первым не выдержал мечник, прыснув так громко, что обернулся даже глухой возница, через миг уже смеялись вдвоем с братом. Чуть позже к ним присоединилась и сестра. Кроме эха в горах никто больше не поддержал троицу воинов из охранения в их веселье.
Через пару часов , когда горы остались позади и вновь появились холмы, ветер донес до них запах рыбной требухи, гнилых досок и сырости. Караван подходил к порту.
Медленно телеги втягивались в кривую кишку города. Народ мешался под ногами мулов, выскакивал из-за угла, стакиваясь с телегами. Словно все горожане пытались выполнить все дела за год в один единственный день. Больше сложностей доставляли встречные кареты знатных господ. В эти моменты телеги терлись ободами о стены домов, пропуская важных людей. Но только прошли треть пути, как дорога вновь вернулась в сторону реки. Здесь уже приоритет был за груженным и гужевым транспортом, потому преодолели остаток пути значительно быстрее. Лишь только колеса коснулись деревянных мостков, мулов быстро распрягли и отвели в сторону. Дальнейшие действия по разгрузке и переносу на корабли переложили на крепкие плечи припортовых грузчиков. Быстро семенили по узкому трапу жилистые мужчины на берег за грузом, по широкому тащили вверх медленно и степенно, сохраняя равновесие на пляшущих под весом мореных досок.
Но все внимание кочевников было обращено на сотни маленьких лодочек, некоторые из которых были связаны между собою. Местами виднелись целые острова на жесткой сцепке, и на них кипела жизнь. Чинили сети, готовили еду, спали, кормили грудью детей. Обычная кочевая жизнь только на воде. Отдельно стояли хрупкие спаренные лодочки с натянутыми вдоль бортов цветными тканями, словно шатер или юрта, в которой могли уместится три-четыре человека. Возле входа сидели юные девушки и призывно махали любому проходящему мужчине.