— Дальше я расскажу! — прервал стратега Семрин. — Пока Ханой искал место, где можно не только поесть, но и держать оборону, а Батыр тянул носом в сторону кухни, я услышал, как падают кости из деревянного стакана. Два удара сердца, и я в игре.
Самому удачливому из пятерки братьев везло. Каждый раз кости летели на стол, падали нужной стороной. Его схватили за руки, на крик появились собратья, но не найдя в рукавах подмены, игроки вновь сели за стол. Сначала выбыл один из разбойников. Вывернув карманы и заложив оружие, он проигрался подчистую. Следом второй, осыпая проклятьями варвара, вышел из-за стола, оставив при себе кривую саблю и нож.
— Оставалось трое. Я, верзила и худой, как жердь адепт огня, — со смехом рассказывал Семрин. — Ставки росли, пропорционально поднимался мой выигрыш. В итоге, худой снял с себя цепь, на которой был рубин, величиной с детский кулачок, я ответил всем, что у меня было. А здоровяк, схватив кости в кулак раздавил их.
Верзила зарычал. У него не хватало средств, чтобы сровняться со ставкой оппонентов. Он кинул на стол мятую бумагу. Как оказалось, это было приглашение на свадьбу местного шэньши. Огнепоклонник кивнул, приняв ставку, копье пожал плечами, не понимая ценности этого приобретения. Позже принесли новые кости, адепт разглядывал их и шептал имя своего бога, верзила проверил вес, грани и пообещал убить владельца и сжечь таверну, если они окажутся краплеными. После броска худого, на костях было девять точек. Здоровяк кинул одиннадцать, Семрин.
— Моя очередь, — прервал смеющегося брата Батыр. — Мы ели, Ханой накидывал варианты, куда могли уйти с нашими конями. Гляжу на адепта огня, а он светится, как и его лысина на солнце. Следом швыряет камни толстяк. И вот уже солнце огнепоклонника закатилось за толстую тучу, Туча вскочила на ноги и давай плясать. Наш удачливый пожал плечами и тряхнул стаканом. В таверне стало так тихо, что слышно было, как растут усы на лице подавальщиц.
Лучник заржал над собственной шуткой, остальные лишь улыбнулись такому сравнению. Не успели камни упасть, как Ханой крикнул брату хватать лук. Батыр натянул тетиву, кинул взгляд на копье. А Семрин уже летит спиной вперед. Адепт, а как позже оказалось сунниец, не обращая внимание на кочевников, поджигает здоровяка и хватает свой медальон. Только зря он так поспешил. С обожжённой мордой оборотень хватает двумя лапами за голову выходца из царства Сунь и начинает давить так, будто проверяет арбуз на спелость. Голова хлопнула, обдав всех вокруг кровью. Этого верзиле показалось мало и он переключил все внимание на варваров. Семрин уже держал копье, Батыр натягивал лук, а Ханой разматывал кнут. Казалось бы, втроем против одного топора.
— Мы скакали от этого увальня по всей таверне, как кузнечики в высокой траве. Ударит копьем и тут же убегает наш игрок. Полоснет по лицу кнутом и прячется от широкого маха топора. Я рассыпаю второй колчан. Набегались на год вперед.
Отсмеявшись, слово вновь взял Ханой.
— Мы с трудом одолели эту тварь. Половина стрел пришла в негодность, на копье нужно было менять наконечник, а на нас троих штаны. Собрав деньги и непростой амулет, собирались было на выход, как нас остановили три десятка воинов. Все из-за проклятого приглашения на свадьбу. А Мы втроем, так как победили претендента на мужа дочери, сами становились женихами.
— Кто невеста? — сквозь смех спросила Ляосянь. Троица кнута в тот час скривили лицо.
— В здешних краях очень своеобразно подходят к заключению брака. В общем и целом, невестой была утонувшая дочь местного шэньши.
Глава 15 Свадьба, похороны и новый дом.
— Это как? — в один голос спросили Госра и Максуд. А Ляосянь поджала губы, она знала о древней традиции, а также случаях ее проведения. Своего мнения относительно обряда она не имела, так как не сталкивалась с ним ранее, а знала лишь со слов учителей.
— Если воин при жизни не заключил брак, то его могут поженить после смерти. Дочкой местного правителя была известная королева пиратов Джэн Ши. Кстати, пока не забыл. Умершие или погибшие могут быть обручены только с мертвыми.
За столом воцарилась тишина. Если копье, лук и кнут знали ответ, как впрочем и сестрица, но выжидали паузу, то меч и посох пытались уложить в голове саму причину проведения обряда. Первым, как это и ожидалось, вспыхнул Максуд.
— Какой смысл? Зачем? Я не понимаю! — сокрушенно пробормотал мечник, затем его вдруг озарила догадка, осклабившись, он бросил подозрительный взгляд на друзей. — Потешаетесь?