— У големов под шлемом есть камень. Из чего он? — спросил Госра. Тут же ситуация изменилась. Ближайшие каменные истуканы пришли в движение, их глаза загорелись синим, а начальник охраны судорожно сжимал на шее амулет.
Шестерка тут же заняла оборонительную позицию, а кудесник, сформировав в руке водную змею, с неким превосходством ухмылялся.
— Ты говорящий с водой? — с ненавистью воскликнул Цао Фань. — Проклятый водоносец?
— Я сын Ветра. А ветер не знает преград и оков. Он в воде и огне, в земле и камне. В домах и горах. Гонит волну на реке и в песках, — с вызовом ответил Даровитый, а затем кинул перед собой удар воздухом. Поднялась пыль столбом, отрезав нукеров начальника охраны, которую миг спустя разрезала водная плеть, ударившая в големов. Лишь только стихия Шуй окатила каменных истуканов, тебе заметно замедлились, а затем остановились.
— За нападение на дом Бо, вы будете преданы смерти! — прокричал Цао.
Глава 16 Твердь -"Ту"- Терра -Притхиви
Воздух самая сильная стихия. Невесомая, но значимая. Дыхание для всего сущего на Земле и в Воде, он разрешает Огню право существовать даже при наличии пищи, волнует Воду, меняет вид Земли. Воздух дарует право жить, это пульс самой жизни, его ритм.
Лишь только Госра ударил второй раз, вся пыль поднялась столбом вверх, позволяя оценить поле битвы. Шестеро собратьев держали круговую оборону, так как со стороны ворот уже бежали новые воины.
Создалось шаткое равновесие. С одной стороны соплеменники Зиланта, прибежавшие с ворот, не хотели нападать на своих, но и ослушаться приказа, значит навлечь на себя штрафы. Со стороны охранников Цао Фань также замешательство. Привыкшие к силе големов и страху обычных людей перед оружием, они сильно расслабились, и сейчас усиленно делали вид, что защищают своего хозяина от варваров.
Земля-твердь. Постоянство и стабильность. Между тем полна страхов и противоречива в слиянии с другими стихиями. Именно стихию Ту можно легко подвергнуть сомнению. Огонь выжигает из неё металл, делая сухой и безжизненной. Вода легко проникает сквозь, заставляя уподобляться Шуй. Воздух учит летать. И чем больше чуждой силы, тем слабее Земля противостоит ей. Меж тем союз Синей Шуй и жёлтой Ту рождает дерево и травы, цветы и тварей, что заполняет луга и лес. А объединившись с воздухом, не знает границ.
— Зачем ты это сделал, брат? — прошипел Ханой, прикидывая варианты противостояния и стратегию боя. По всему выходило, что нужно было смять своим натиском охрану Цао, а затем держать оборону в дверях. так как биться на две стороны было опасно.
— В прошлый раз демонстрация силы изменила отношение к нам при найме в караван c мастером пути, — беззаботно и совсем по-детски ответил Госра. — Будем прорываться с боем или попробуешь договориться?
— С каким мастером пути? — раздался голос Цао Фань.
— Нас нанял Ван Бо! — отозвался Максуд. — К чему вопросы? Мы будем биться?
Цао Фань сомневался, внутренняя борьба отражалась сменой гримас на лице, неуверенной позой и отсутствием приказа о нападении. Чуть поколебавшись, толстяк крикнул варварам: — Как вы это можете доказать?
Ляосянь сняла с пояса гуань, а позже кинула охраннику с копьем. Тот на лету поймал знак отличия и передал своему хозяину.
— Хм. Печать похожа на настоящую. Герои битвы на реке! — вскинул руку, призывая к вниманию. — Я передумал. Уберите оружие, вы приняты на общих основаниях, — поджав губы, Цао гусиной походкой отправился прочь. За ним последовали верные нукеры, даже не обернувшись.
Воины дома Большого Бо с облегчением опустили оружие, а вот шестипалый кулак не торопился распадаться . Лишь когда все разбрелись по своим постам, Ханой с остервенением начал сматывать кнут.
— Впредь не оголять оружие без приказа, не творить волшбы, не перечить...
— Дышать то можно? — перебил гневную тираду лидера Максуд. — Наш предыдущий наниматель Ван Бо и хозяин дома не одно лицо?
— Пойдем в казарму, там переговорим.
***
Просторное помещение с большими окнами и узкой дверью. На глиняном полу разбросаны циновки, мешки с набитой соломой, а в углу ютился кособокий стул. Вот и все убранство.
— Тут мы временно размещены, пока хозяин в отъезде. После его возвращения получим право заходить в дом и привилегии, как у остальных, — будто извиняясь, промолвил кнут.