Однажды утром
Ксиф. Трактир "Ржавые Вилы".
Небольшой двухэтажный трактир стоял на окраине города, не привлекая к себе лишнего внимания. Здесь не задавали лишних вопросов и не сплетничали, и, несмотря на сильную внешнюю убогость и грязь, заведение пользовалось большой популярностью и приносило стабильный доход.
Ксиф проснулся на рассвете от сильной жажды, потянулся и скривился от острой головной боли.
Накануне Ксиф получил хороший гонорар за лёгкое дельце и, видимо от всей души, решил отметить такое событие. Да, сейчас все заказы прибыльные, выполняются быстро и платят хорошо. Слухи ползут, что с юга надвигается какая-то чума. Люди сходят с ума от страха, ссорятся, дерутся, что-то делят. Конфликт на конфликте. Кровь и ненависть льётся рекой. И для выяснения отношений покупают наёмников, как весомый аргумент в споре, чтобы склонить чашу весов в пользу нанимателя. Такой расклад ему был на руку, когда всё уладится - он будет при деньгах и сможет открыть своё дело. Больше не придётся рисковать своей шкурой, ввязываясь во всю эту междоусобную грязь.
Открыть глаза было плохой идеей, комната кружилась и качалась из стороны в сторону. Ксифа обняла женская теплая рука, притягивая его поближе, в попытке согреться этим холодным утром. Но холод сейчас был очень кстати. Надо привести себя в порядок, пока с доски объявлений не утащили самые вкусные и дорогостоящие контракты, оставив делёжку коров, баранов и гусей для тех, кто любит по утрам подольше понежится в постели.
Ксиф сел, сбросив с себя женскую искушающую руку, и заметил, что из-под одеяла выглядывало аж две пары женских ног. Даааа... Когда у тебя есть деньги, ты становишься желанным для всех женщин. Будь ты даже красив, как эльф, но с дыркой в кармане - ни одна женщина не глянет в твою сторону. Красотой будущих детей не накормить. Трудно их винить за жажду обеспеченной жизни. Хотя в большинстве своём, они просто меркантильные и бездушные стервы, которым всё время мало денег. Прыгают из койки в койку в поисках самого большого кармана. В них видимо жажду денег вливают вместе с молоком матери.
Ксиф подошёл к грязной стене с висевшем на ней куском потрескавшегося зеркала. Под зеркалом на стопке сломанных ящиков стоял металлический, местами проржавевший, тазик. Рядом с ящиками стояла деревянная бочка с ледяной водой. Ксиф ковшиком заполнил таз водой, затаил дыхание и погрузил лицо в холод. Сон как рукой сняло. Комната перестала качаться и наконец встала по стойке смирно . В куске мутного зеркала он увидел черное пятно на левой стороне груди. Опустив взгляд увидел чёрную круглую татуировку с вкраплением каких-то знаков, символов и рун.
"Видимо хорошо вчера погуляли, раз не помню как делал татуировку" - подумал Ксиф, а затем слегка, боясь растревожить возможную рану, дотронулся до рисунка и... ничего... Ни боли, ни неприятных ощущений, будто бы татуировка была сделана уже давно.
- Хм... Странно, - сказал Ксиф в слух.
- Уже утро? Пора вставать? Освободить комнату? - защебетали проснувшиеся девушки, перебивая друг друга.
- Спите. Деньги на подушке, - Ксиф, окинув их оценивающим взглядом, прислушался к себе.
Нет, не дрогнуло сердце. Не было желания запоминать ни их лица, ни их имена. Ксиф быстро оделся и покинул трактир.
Ксиф. Городская площадь.
Несмотря на довольно раннее утро народ разных мастей толпился у доски с объявлениями. Несколько просроченных заказов, пожелтевших от ветра, дождя и пыли, одиноко свисали, не найдя того, кто бы этим заинтересовался.
Вдруг скрипнула дверь, вызвав оживление в толпе. Из Главного Городского Дома вышел лысоватый глашатай. Вернее сначала из-за двери выплыл его живот, а потом уже, чинно ступая, появился и он сам в длинном красном мужском платье с дорогой вышивкой. Разжился, гад, на "налоге за срочность" за оформление заказов на следующий день, а не через... скажем... неделю или месяц.
В руках он нес большую стопку заказов, а сзади семенил тощий рыжий мальчонка лет шести, согнувшись под тяжестью небольшого ведёрка с ржавыми гвоздями.
Глашатай подошел к доске, развернулся к народу и с пренебрежительным и надменным лицом стал зачитывать заказы:
- Охрана человека, сутки, плата 15 медны монет, - начал он без предисловий.
Неплохой заказ. Трое наёмников, на радость глашатая, подняли руки.
- Сделаю за четырнадцать, - сказал один.
- Тринадцать! - после этого слова один из наёмников уже отказался торговаться за контракт.
- Двенадцать! - вот и второй сошёл с дистанции, опустив руку.
Вот и цивилизованное решение вопроса. Наниматель всё равно заплатит 15 медяков, просто наёмник получит только 12 медных монет, остальное уйдет в казну города или в карман глашатаю, что скорее всего.