Ксифу, который прожил большую часть осознанной жизни в Вермехе, город казался излишне шумным и суетным. Он чувствовал себя неуютно, ступая по резной тёмной плитке чистых городских улиц. Но оторвать взгляд от происходящего было невозможно. Фасад домов был покрыт жёлтым песком, мелкая крошка переливалась на солнце. На каждом шагу: журчащие фонтаны, пряная зелень, искусственные прудики, беседки. Что не поворот - музыканты, актёры и спектакли. Продавцы, снующие между скамеек, предлагающие освежиться холодным лимонадом, налитым в запотевшие от жары бокалы. Чинно ступающие стражи города, осматривающие с надменными каменными лицами "свои владения". Тут же два мага в тени общественной беседки о чем-то спорят, сидя на мягких подушках, активно жестикулируя и не замечая, как с их пальцев сыпятся искры и разлетается огонь. Поджарые смуглые рабы, закованные в синие ошейники, несут огромные корзины с продуктами. Во главе этой процессии неспешно идёт тучная женщина в одежде из синей парчи, с вышитым серебром узором, в высоком головном уборе, украшенном маленькими драгоценными камнями.
Проходя мимо очередного представления Ксиф засмотрелся на актёра, покрытого шкурой лисы.
- О, Король! Мы любим другу-друга! И тебе не разрушить силу нашей любви! - кричал актёр, демонстративно прижимая руки к сердцу.
- Хитрый Лис! Я не отдам тебе мою дочь! Не хватало, чтобы мои внуки были рыжими!!!
Зазвучала труба, призывая зрителей посмеяться над шуткой. Зрители громко захохотали над сомнительной шуткой.
- Мой сын будет королём! Он будет править, когда ты станешь немощным и дряхлым, - актёр стал изображать немощность короля.
Снова зазвучала труба, призывающая к смеху.
- Посмотри на себя, твоя внешность слащава, ты - как женщина, ты просто не сможешь сделать сына!!!
Лис начал кружиться с актрисой, которая играла дочку короля, в танце, и, в конце танца, они показали игрушечную куклу с рыжими волосами.
- Ну я же говорил, от девчонки - девчонка! - сказал король.
Очередной раз зазвучала труба, призывающая всех посмеяться.
Ксифу на плечо легла рука Гала, заставляя вздрогнуть от неожиданности.
- Эй! Ты чего застрял! Надо ещё трактир найти. Потом прогуляемся, - сказал алхимик.
- Да, идём, - сказал Ксиф, догоняя Гала и Малену.
Все встречные трактиры были под завязку забиты пьяными матросами, что недавно вернулись на сушу. Покупая безлимитный доступ на день в борделях, они во всю отрывались за месяцы воздержания, выпивая за ночь в трактирах месячный запас эля, и бесстыдно ощупывая девиц, предвкушая будущие утехи.
Друзья продолжали путь под пьяный хохот матросов и радостные визги девушек. Проходя мимо очередного трактира, они заметили, что внутри почти никого не было, только какой-то старичок ел пирог, запивая чаем. За стойкой методично напивался какой-то мужчина в весьма неплохой броне.
Ксиф схватил за руку мимо проплывающего торговца лимонадом.
- Почему в трактире мало посетителей? - спросил Ксиф, показывая глазами на заведение.
Продавец повернул голову, чтобы взглянуть на объект вопроса.
- Купите лимонад прекрасной даме, и я расскажу всё, что знаю, - сказал торговец со слащавой улыбкой.
Торговцы везде одинаковы.
- Малена, выбирай какой ты хочешь лимонад, - предложил Гал своей "прекрасной даме".
- Вишнёвый, если есть..., - опять застеснялась девушка, принимая ухаживания Гала.
- Есть красавица! Для тебя: самый лучший и самый вишнёвый! - сказал продавец с акцентом, наливая стаканчик ароматного напитка.
Гал вложил продавцу в руку три медяка. На медяк больше, чем стоит лимонад. Торговец наклонился в сторону Гала и заговорчески заговорил, но уже без акцента.
- Владелец Эман Орру, открылся совсем недавно, а деньги дерёт, как будто здесь лет сто живёт или больше. И не подкопаться к нему ни так, ни эдак, сколько шпионов к нему не засылали, ведь он у Совета..., - продавец показал пальцем вверх, намекая на верхушку власти города, и продолжил, - у Совета он разрешение купил. Налоги платит. Честный, в общем. Но жааадный, жаааадный, как мурдюк! - продавец перешёл опять на акцент, - Мог бы и поскромнее быть. Мы таких не любим. Мы, обычный простой народ, договорились к нему не ходить, откуда же у нас такие деньги? Пусть ему будет обидно, да?