— И харизма, — улыбнулась Эмили.
— Анжела сказала харизму особо в ход не пускать, — Тринни с сомнением покосилась на неё. — Говорит, республика — дело серьёзное, и нехорошо будет, если весь этот народ только ради моей харизмы туда потащится.
Эмили невольно усомнилась, верно ли Тринни понимает значение слова «харизма».
— Ты к нам приходи, Анжела тебе всё и расскажет. Больше, чем про эту Анакостийскую республику, она может трындеть разве что про своего разлюбезного Диего. Ты на свадьбу-то придёшь, надеюсь? Второго апреля, помнишь?
— Конечно, помню, — пробормотала Эмили, покраснев. — Ладно, слушай, нам пора…
— И кстати, по дороге придумай для нас герб какой-нибудь, — крикнула Тринни ей вдогонку. — Я-то свой вариант предложила: валяется такой болотник враскоряку, а на нём, значит, сидит красотка с голыми сиськами, типа дева морская, с лазеркой в руках. Но Анжеле почему-то не понравилось.
— Занятные у тебя знакомства, — сказал Харон задумчиво, когда перекрёсток остался позади.
— Она хорошая, — нахмурилась Эмили.
— Вижу. Эми, я похож на Лукаса Симмса? Я сказал ровно то, что думал. Интересные у твоих подружек мысли насчёт республики. Может ведь и получиться.
— Думаешь? Как-то это всё несерьёзно. Анжела Стейли — собиратель земель, и Тринни — пророк её…
— Примерно так государственность и зарождается, — Харон прищурился. — Несколько энтузиастов, хорошая идея, смутное время — все компоненты в наличии. Но, конечно, поживём — увидим…
*
…И всё-таки Эмили пыталась угадать в руинах Арлингтонского предместья то место, которое когда-то было его домом, прекрасно понимая: да, это глупо. Да, Харон ей ничего не расскажет. Просто потому, что это другой уровень доверия. Тот, на котором хранится его настоящее имя. Тот, где водятся кошмары, способные располосовать любой ловец снов. Тот, куда её никогда не пустят, потому что заглянуть туда — это значит купить билет в один конец.
К разрушенной военной базе они подошли ровно в полдень. Эмили нипочём бы не заподозрила, что здесь, в этих руинах, может храниться что-то ценное. Проржавевший дорожный указатель гласил, что раньше здесь располагалась тренировочная площадка (чья — разобрать было уже нельзя, но Эмили предположила, что речь шла о всадниках Апокалипсиса: это бетонное крошево и развалинами-то назвать было тяжело).
— Это точно здесь? — спросила она, выглядывая из-за плеча Харона.
Гуль не ответил. Он угрюмо смотрел на посёлок, расположившийся чуть ниже по дороге. Аккуратные домики облепили северный склон пологого холма.
— А что это за деревня? — Эмили привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть поселение получше. Там хоть было что разглядывать, в отличие от базы.
— Деревня, которой не должно тут быть, — проворчал Харон. — Раньше не было.
— Раньше — это когда?
— Недавно. Лет тринадцать назад.
— А, ну так это дико давно, — Эмили улыбнулась. — Целая вечность. Тринадцать лет назад я пешком под стол ходила и мечтала стать актрисой. Или, если вдруг не получится, космонавтом.
— Мне сейчас должно стать стыдно? — ухмыльнулся гуль.
— Ни в коем случае! — заверила она. — С математикой у меня всегда было паршиво, поэтому я понятия не имею, во сколько раз ты меня старше.
— Ровно в двенадцать. Вот и живи теперь с этим.
— Двенадцать? По мне, так звучит неплохо, — Эмили перешагнула через ржавую колючую проволоку, змеёй затаившуюся в трещине асфальта.
— Куда помчалась? — окликнул её Харон. — Осторожнее.
— Мины или растяжки? — обернулась она.
— И то, и другое, — он придержал её за локоть. — И ещё пара сюрпризов.
— Харон, я безнадёжна, — обреченно произнесла Эмили, вглядываясь в извивы разбитой дороги. — Ничегошеньки не вижу.
— Будешь смеяться, но я тоже, — проворчал он.
*
Эмили заглянула в раскуроченную морозильную камеру, на дне которой сиротливо зеленела надорванная упаковка из-под кексов. Нет, в коробке «Весёлых ребят» как таковой ничего плохого не было — вот только эта коробка оказалась единственным, что оставили им с Хароном более удачливые предшественники.
Собственно, этого можно было ожидать. Ни одной из упомянутых Хароном ловушек обнаружить так и не удалось. Складская дверь, искорёженная взрывом и сорванная с петель, валялась у входа в хранилище. Источник процветания посёлка вопросов больше не вызывал. Но надежде положено умирать последней — и вот сейчас, при виде пустых стеллажей и разрезанных автогеном контейнеров, эта самая надежда наконец издохла с полным на то правом.
— Это и есть…
— Да, — тяжело сказал Харон. — Прости меня, маленькая.
— Да за что же? Сейчас у нас не так уж всё и плохо…
Она растерялась под его взглядом. От двух тысяч, с которыми они пришли в Мегатонну, остались кошкины слёзки. Надо было купить патроны, провизию, обновить аптечку, отремонтировать броню. Ну и на довоенные книги, следует признать, ушло никак не меньше шести сотен крышек. Книги, большую часть которых (чёртов Лукас Симмс!) всё равно пришлось оставить в каморке Хари — не тащить же с собой все девятнадцать штук!
— И пищею их были акриды и дикий мёд, — мрачно усмехнулся Харон. — Нет, ты смотри. Всё подчистую вынесли, гады.
— Да и ладно бы, — Эмили осторожно заглянула ему в лицо. — То есть обидно, конечно, что так всё обернулось. Но руки-ноги у нас обоих есть, значит, как-нибудь мы справимся. Если рейнджеры меня пошлют, постараюсь устроиться в Ривет-Сити, Престону в клинике помощники нужны. Я что-то не то сказала, да? Ты так смотришь…
— Эми, дело ведь не в упущенной выгоде, — он вздохнул. — Я просто хотел, чтобы у тебя была возможность не выживать, а жить. Только и всего. Одному мне это всё даром не надо. Нет, правда. Понятия не имею, что я стал бы делать с уймой крышек.
— Я тоже, — Эмили кивнула. — Купить домик в Мегатонне, как все рейдеры-пенсионеры, и удручать Лукаса Симмса? Серьёзно? Да я бы умерла от скуки. Или от обжорства.
— Сомневаюсь, что ты не нашла бы себе занятия по душе, — тень улыбки пробежала по лицу Харона. — Наверняка ведь есть что-то такое…
— Есть. Но ты будешь смеяться.
— Не буду, Эми. Правда, не буду.
— Я бы открыла школу, — она отвела взгляд. — Бесплатную, ясное дело, и для всех желающих. Не очень далеко от Ривет-Сити, чтобы ребятам было удобно добираться. Я же пробовала вести уроки для малышни в Убежище. Мне нравилось. И получалось, вроде бы, неплохо… Глупо это всё, понимаю, — пробормотала она, окончательно стушевавшись. — Но ты сам спросил.
Харон обнял её — и Эмили в очередной раз поразилась тому, какими нежными могут быть его руки.
— Я постараюсь, — негромко проговорил он. — Сделаю, что смогу — но у тебя будет эта школа.
— Да брось, — она грустно улыбнулась. — То-то забавно будет, если в неё никто не придёт.
— Придут, — пообещал он, осторожно целуя её в висок. — Представляешь, какая будет дисциплина, если поставить в углу класса уродливого гуля с дробовиком? Ребятишки программу за пару лет усвоят.
— Не усвоят. Я буду отвлекаться.
— Значит, организуем учебный процесс как-нибудь иначе, — согласился Харон. — А теперь пойдём. Хорошо бы на тот берег до ночи переправиться.
— А в посёлок заглянем? — спросила Эмили. — Интересно же. Его на карте Рейли нет, хоть узнаю, как он называется.
*
Посёлок носил гордое имя Никсонвилль. Но у его жителей были и другие проблемы.
Ещё за добрых полмили до окраины Эмили поняла: что-то не так. На улицах, просторных и непривычно чистых, не было ни души. Но и брошенным поселение не выглядело. Скорее — затаившимся.
— Обойдём? — спросил Харон.
Эмили пожала плечами. Здесь, в пойме реки, земля была совсем топкой, вязкой, как кисель. Идти по ней было тем ещё удовольствием, а уж отмывать ботинки от болотной грязи… И, как назло, единственная нормальная дорога к мосту через Потомак проходила аккурат по восточной границе посёлка, бетонной лентой опоясывая загоны для скота, сараи, грядки с тусклыми всходами.