Чуть присогнул Ермоон правую руку, сделал глубокий вдох, напрягся так, что желваки вздулись на лице и шее, — и сжал подкову пальцами, стал давить ее. И все одной рукой! По-прежнему стояла тишина, только слышно было, как на улице шумел движок да рвалось тяжкое дыхание Ермоона… Но вот он разжал ладонь-лопату, вытянул ее — и все ахнули: бесформенный кусок сплющенного железа — вот превратилась во что подкова! Шатер гудел от взрыва ликующих голосов, люди повскакивали со скамеек, кричали, смеялись… Никто уже не сомневался, что молодой халютинский кузнец не уступит в борцовском поединке, и если не победит, мастерства, возможно, не хватит ему, однако ж не уступит!
Скорее всего цирковой борец тоже это понял, потому что начал схватку нерешительно, боялся сблизиться, норовил дать подсечку и обхватить Ермоона со спины, чтобы, приподняв, оторвать его от ковра, лишить опоры… Но Ермоон сам пошел на хитрость: сделав вид, что не замечает намерения соперника, он позволил ему наскочить сзади — и тут же, в повороте, поймал его ноги, рванул их на себя, и хотя профессиональный борец успел в падении умело сделать «мост», попытался вывернуться, Ермоон уже не упустил момент — вмиг «дожал», заставил лечь на лопатки…
Сколько лет минуло с той поры, но в Халюте всяк знает, как в свое время кузнец Ермоон Дарбеев не посрамил чести аймака — припечатал спиной к ковру непобедимого заезжего борца. И бывает, что кто-нибудь из молодых спросит Ермоона: «А как тот цирковой борец выглядел? Неужели и по виду необыкновенно сильным казался он, ахай?» Ермоон на подобные вопросы отвечает скупо, с легкой усмешкой: «Да не таким уж сильным он был, как некоторые полагали…» И непременно переведет разговор на другое.
Старики же рассказывают, что после того поединка, сделавшего Ермоона героем, о котором, кстати, были помещены похвальные статьи в районной и областной газетах, — в Халюту, сразу же на другой день, приезжали директор цирка и сам бритоголовый силач… Директор уговаривал Ермоона поступить на работу в цирк, а борец обещал выучить его всем необходимым спортивным приемам, хотел видеть парня своим товарищем по выступлениям. Но Ермоон наотрез отказался. Я, отвечал он, не цыган, чтоб с места на место кочевать, у меня дом есть, да отец рано помер, кузница теперь на мне одном: как же ее оставишь? Нет в улусе больше кузнецов. Исстари они, Дарбеевы, только их семья…
Отец, может, сто лет прожил бы, да нечаянно распорол ногу о брошенные посреди двора вилы и меньше чем за неделю ушел в могилу от заражения крови. На Ермоона, как старшего в семье, понятно, все заботы по дому легли. Какой уж тут цирк!
Так ли или примерно так было, но цирк уехал, а Ермоон, спустя какой-нибудь месяц, уходил из Халюты на войну вместе с другими сельчанами, провоевал все четыре года, вернулся в родные края с наградами на гимнастерке и нашивками за ранения, снова встал к наковальне… Волосы седые, а глазами, душой не постарел он, и неутомимо машет молотом — не меньше, во всяком случае, берется за него, чем его молодые помощники.
Вот чьи звонко-тягучие удары по железу с раннего утра, как только пастух прогонит стадо, звучат в долине Халюты…
Колхозный Дом культуры стоит на взгорке, как бы свысока смотрит на крыши сельских домов. Построен он пять лет назад по типовому проекту: внушительное, смахивающее на казарму здание со множеством окон.
Но проект есть проект, взяли его с доверием, возможно толком не разобравшись в нем, — и построили… Внутри здание просторное, с двумя залами, разного размера комнатами и «подсобками». А внешний вид… Что ж, и среди людей не все красавцами получаются!
И не за то, что Дом культуры мрачноват обликом своим, неслись по его адресу насмешки. Особенно пожилые люди негодовали. Вот, мол, отгрохали здание — а деньги как в болото бросили. Зачем нужен он, Дом культуры, когда почти все время замок на его дверях? Лучше было бы новый магазин построить или что-нибудь из хозяйственных помещений — гараж, например, да такой, чтобы с утепленными боксами, с моечной установкой, как сделали в соседнем — имени Юрия Гагарина — колхозе.
А что в Доме культуры? Изредка лишь общие собрания проводятся, кино крутят… Для этого и старый клуб годился, всем хватало, где сесть… Танцы для молодых? А много их, молодых, ныне в Халюте, тех, кто на танцы пойдет? По пальцам пересчитаешь. Да и тех, кто по разным причинам задери жался в улусе, не уехал в город учиться или лучшую долю там себе искать, — не соберешь вместе… Это раньше водилось: вечерки, посиделки, гулянья… Давно забыто! Не та молодежь, не та…