Баша, громко мурлыча под нос какую-то песенку, укладывал во дворе свежеструганные доски. Привез, наверно, вчера, сбросил на землю, а сегодня нашел им место — между собачьей конурой и стеной гаража, в котором при открытых дверях поблескивали красной полировкой «Жигули».
Собака, запоздало завидев деда Зуру, зашлась злобным лаем.
— Как муравей ты, — сказал старик Баше, опасливо поглядывая на рвущегося с цепи пса, — тот тоже так…
— Как? — спросил Баша, цыкнув на собаку.
— К себе в муравейник тащит. А шифер-то где достал? — и дед Зура кивнул на аккуратно сложенные листы шифера по другую сторону собачьей будки. — Мне председатель обещает — да никак не добьюсь…
— Где я взял — там его больше нет, — Баша усмехнулся.
— Дальше строиться надумал?
— Почему бы и нет… Сын скоро из армии вернется.
— Вот это правильно, — одобрил дед Зура. — Вернется парень, женится — и будет в своем дому жить-поживать, в колхозе работать. А то иные…
Но Баша не дал договорить:
— Ладно, ладно, дед Зура, не о том… С чем заглянул?
— Ты сегодня свободен?
— А что? Куда-нибудь съездить? — в глазах Баши появился интерес. — Грузовая тут, за двором стоит…
— Да у тебя и легковая…
— Привезти что-нибудь?
— Да нет, — старик покачал головой, — мне не надо. Я к тому, что сегодня воскресник. Слыхал по радио?
— А-а, — разочарованно протянул Баша. — Мне-то что? Это дело молодежи.
И снова принялся за работу — стал вытаскивать очередную доску… Показывал этим самым: поговорили — хватит. Но дед Зура не из таких, чтоб сразу отступил он. Промолвил с осуждением:
— Сын же, говоришь, со службы приходит…
— Что из этого?
— Для него постарайся!
— А он что — здесь, в Халюте, танцевать будет?
— А чего он — безногий разве? Не захочет возле девок потереться? — В голосе деда Зуры звучало искреннее удивление.
— Танцевать он у меня в городе будет, — важно ответил Баша. Прищурившись, смотрел, какое впечатление произведут на старика эти его слова.
— Как в городе… а дом собрался ему строить?
— Дом в селе не помешает.
— Во-он как? — дед Зура растерянно потеребил бородку. — А ты слыхал: даже наши школьники остаются в Халюте…
— Дело хозяйское.
— А вдруг твой парень не захочет уезжать?
Баша, нервно раздув ноздри, отвернулся, опять нагнулся над досками, растаскивая их из кучи, сказал, не оборачиваясь:
— Что вы, дед, как репейник… И где ваши-то собственные дети?
— Дак это давно было. Лет двадцать назад, как уехали… а то и боле! Сейчас бы не отпустил. Как живем-то теперь!..
— И не учите меня, сам разберусь.
— Это конечно, — примирительно согласился дед Зура, — но и на воскресник надо бы…
— Если у вас руки зудят — идите туда. Я вас не держу.
— Я пойду, — обиженно бросил старик, — пойду… Там на миру весело. А ты тут смотри один не надорвись…
Дед Зура исчез за углом.
Баша, кривя толстые губы, беззвучно ругался…
А старик тут же забыл про него. Впопыхах он едва не проскочил мимо дома тетушки Шабшар, однако сюда-то непременно стоило заглянуть. Вошел в избу по-свойски, спросил с порога:
— Болот где?
— Кто его знает — где, — развела руками тетушка Шабшар. — У них же этот… воскресник.
— Во-во!
— Я с утренней дойки шла — он на своем тракторе на пилораму ехал… В отца пошел, тот тоже такой был. Как общественная работа — весь там, с головой, а вот дома, по хозяйству…
— Так и надо, — живо перебил старик. — Для чего живем? Не для пуза, а для жизненного интереса… Каков твой сын — не во всякой семье сыщешь. — Дед Зура виновато заморгал глазами. — Меня возьми… Тоже люди пальцами тычут. И правильно. Где мои дети? В свое время не удержал возле себя. А разве силой удержишь? Разъехались. И хоть бы, идолы такие, помогали бы своим родителям! Нет же, еще и от нас таскают… Давай-давай! И ведь как? Чем грамотнее люди — тем душой черствее.
— Не в грамотности дело, — возразила тетушка Шабшар, — всем известно, что вы сами дня без газеты не проживете… Как еще без очков обходитесь! А что дети ваши уехали — так не в чужую же страну, одна она у нас…
Хозяйка прошла на кухню — вынесла чашку молока, протянула старику. Тот пригубил и поставил на стол. А тетушка Шабшар меж тем продолжала:
— Вы сторожите в Доме культуры — вам, конечно, виднее… Но наша молодежь, по-моему, теперь только там и пасется. Танцы, вечера, репетиции…