— Ты зря пришла, Ари, — прошептали над моим ухом, в то время как я отдалась во власть сжимающих меня рук. Они нежно гладили волосы, касались шеи и плеч, талии, не в силах увеличить расстояние между нами и, в то же время, ослабляя мой контроль над сознанием. — Сегодня ты себе только навредишь.
— Я могу помочь, — упрямо повторила, хотя разум отказывался генерировать идеи напрочь: слишком хотел подчиниться воле дракона.
— Ари! — бессильно зарычал он, но я и не думала отстраняться, а только крепче прижалась к судорожно дышащему мужчине с полыхавшими невыносимой зеленью глазами.
— Я чуть тебя не убила… — виновато прошептала я, обнимая его и пытаясь оставить на себе любимый запах, потому что интуиция кричала, что больше этого сделать не удастся.
Дракон заключил мое лицо в ладони и заставил посмотреть в глаза:
— Ари, ты меня не убиваешь! То, как ты на меня действуешь, гораздо хуже… Поэтому я и прошу тебя: уходи, пожалуйста, пока не стало слишком поздно.
— Нет, — покачала головой, и меня перестали слушать: притянули к себе лицо и поцеловали одновременно жестко и безнадежно. А потом по нити силы пришел настолько мощный поток эмоций, что я задохнулась. Погрузилась с головой в его переживания и ответила волной своих, вызвав мучительный стон Андрея. Я даже не поняла, как мы очутились в его квартире…
Когда отец только — только рассказал о помолвке с Дорианом, я часто думала о том, каково это: быть женой человека, которого тебе, по существу, подобрали родители. О чем мы, например, будем говорить, чем будем вместе заниматься. И что вообще стоило бы делать для того, чтобы нас могли считать образцово — показательной парой. А теперь поняла, что никогда бы в жизни и ничто не смогло сделать нас идеалом. Потому что сейчас, прижатая к стене благодаря усилиям дракона, я могла думать только о том, как продлить творящееся безумие. И столько нежности было в каждом его движении, столько невыраженной надежды и любви, что я не выдержала и расплакалась.
Андрей, видимо, воспринял это по — своему и, отодвинувшись так, чтобы я могла видеть его лицо, произнес сердито:
— Если ты сейчас не остановишься, то станешь моей истинной, Арина. И тогда никто не сможет отобрать тебя, а твои поиски закончатся, толком и не начавшись. Я имею на это полное право как представитель древнейшей расы во Вселенной….
Существо захлестнула волна горечи — так хотелось, чтобы все его слова стали явью! Хотелось, чтобы он забыл о сомнениях и без слов совершил, наконец, то, о чем предупреждал, давая последний шанс на отступление. Мне совсем не хотелось уходить. Но именно это и предстояло сделать.
Я не ответила — просто потянулась к нему, обняв, что было силы. Потянулась к губам сама, утонула в нежности поцелуя, позволила подхватить себя на руки и отнести в спальню. Оказавшись на прохладных простынях, тело стало жить отдельной от разума жизнью. Я запоминала, где именно у Андрея родинка, как реагируют на прикосновения его мышцы, отчего учащенно начинает биться сердце. А мое сжималось в это время от боли, и дракон, кажется, это почувствовал: переменил положение так, что я оказалась сверху. Меня пристально разглядывали пылающими изумрудными глазами, я запоминала выражение любимого лица. Когда блеснула во взоре искра понимания, я не позволила остановить себя: приблизилась, почувствовала на спине любимые руки, улыбнулась, обведя контур темных бровей, и поцеловала, прося прощения за то, что собиралась сделать. Поцелуй укрепил нить силы, и я разом отняла накопленную драконом энергию. Забрала то, что могло испепелить хозяина, замещая негативные потоки нежностью и лаской. Задохнувшись от переизбытка драконьей стихии, отдала излишек морю и устало опустилась рядом с неподвижным мужчиной, обняла и осторожно прикоснулась к виску:
— Ты знаешь, мой хороший, я больше всего на свете мечтала стать твоей истинной, — грустно улыбнувшись, отвела со лба отросшую прядь темных волос. Сейчас он понимал меня, хотя ответить будет не в силах минимум до завтрашнего вечера. — Но я никогда не обрекла бы тебя на жизнь рядом с женщиной, которая по ночам станет шептать имя другого. Я связана узами кровной помолвки… — прошептала перед тем, как поцеловать. Андрей тяжко вздохнул, прикрыв глаза — видимо, усталость начала одерживать победу. — Это не было моим желанием, за нас с Дорианом все уже решили родители. Ирония судьбы, но от этого ритуала нельзя отказаться, хотя я и надеялась, что получится. Я не хочу, чтобы ты мучился неизвестностью. Прости, что использовала жесткие меры, но тебе придется забыть обо мне и найти нормальную и свободную женщину. Пожалуйста, обещай, что сделаешь это, — с этими словами потянулась к нему с прощальным поцелуем и, легко соскользнув с кровати, покинула комнату. Подхватив сумку, потянулась к связке запасных ключей, что помогла мне сегодня, и… так и оставила на месте, окончательно перелистывая страницу с именем «Андрей». Находясь с той стороны двери, дала слезам волю и отправилась домой. А там забылась тяжелым сном без сновидений.
Очнулась я спустя два часа, в предрассветных сумерках поплелась на кухню, откуда уже с заваренным кофе вернулась в гостиную. Недолго думая, пристроилась на теплом ковре, опираясь на стену, и стала глядеть вдаль сквозь огромное окно. Не звала Дориана, ничего не желала, просто улетела к морю и попыталась обрести покой на теплых песчаных берегах. Но, видимо, у провидения были свои планы на меня на сегодняшний день.
Встречая рассвет с полупустой чашкой, услышала рядом с домом треск шин тормозящего автомобиля. На проверку им оказался огромный черный джип, из которого вылетела маленькая черная Инга и бросилась к моей двери со словами:
— Открывай, проклятая сирена, я знаю, что ты дома!
Я решила не испытывать судьбу и вскоре оказалась у двери, повернув «бабочку» замка. Зря я это сделала, ох, зря… Мгновением позже оказалась вжатой в стену частично трансформировавшейся пантерой, рука которой перехватила мое горло, царапая кожу прорезавшимися когтями. Глаза сменили зрачки на животные, а сама киса пребывала в крайней степени бешенства:
— Кто?! Кто, скажи мне, твою мать, позволил тебе использовать гламор этим вечером? Ты что, недобитая, не слышала, как Барс просил тебя не ерепениться? Совсем сбрендила, перепила или не докурила? — но, поскольку из широкого спектра звукоизвлечения мне сейчас был доступен только хрип, ответить, естественно, не выходило. Поняв, что перегнула палку, киса отпустила меня, хорошенько тряхнув напоследок, и метнулась на кухню:
— Выпить есть? Желательно, что — нибудь покрепче валерьянки!
— Тебе нельзя, — спокойно ответила я, ничуть не оскорбившись реакцией бешеной кошки. — Это может навредить малышам.
— Как?! — Инга принялась наворачивать круги по кухне и сверкать безумным взглядом. — Их еще и двое?!
— Трое, — осторожно уточнила я. — Даже не думала, что паутина отработает настолько хорошо.
— Что — о — о?! — раненым зверем взревела девушка и в три прыжка преодолела разделяющее нас расстояние. — Ты! Ты!!! Ты… — и вдруг разрыдалась, прижимаясь к моему плечу и вздрагивая всем телом.
— Тебе сейчас нельзя волноваться, — улыбнулась я в копну волос, колыхающихся вместе со всхлипами. — Мелким нужна спокойная мама.
— Вот! — она опять дернулась от меня и стала измерять шагами гостиную. — На кой ты это все затеяла, если с самого начала знала, что я останусь матерью — одиночкой?
— С чего такие пессимистичные выводы? — не поняла я, одновременно по ниточке паутины проверяя состояние зародышей. Надо же, как быстро у оборотней происходило оплодотворение. Может, сказалось то, что и папа, и мама принадлежат к метаморфам? Я отчетливо видела три небольших клубочка в пока еще не увеличенной матке Инги, крепко держащихся за стенки и переливающихся всеми оттенками красного и золотого цветов. Папины гены, против них не попрешь… Улыбнулась ласково, ощущая их нарастающую по воробьиному шажку силу, и направила по паутинке немного энергии для стабильного развития.
Инга задохнулась и потрясенно уставилась на меня:
— Ты что творишь, болезная?!
— Помогаю малюткам родиться такими же сильными, как и папа. Кстати, о нем… — я пошла в коридор и быстро вызвала по видеофону рыжего.