Сквозь дымку смотрю на окутанное сиянием силы лицо и слышу шепот:
— Ты понимаешь, что сейчас наступило время отдачи, и, если ничего не предпринять, ты просто можешь свалиться в обморок и не очнуться? — рычит Дор, несмотря на все попытки отвлечь его от раздумий.
— Так согрей меня, — уверенно повторяю я, глядя открыто в его глаза. — Пожалуйста…
— Ари, потом ты пожалеешь об этом, — начинает потихоньку сдаваться он.
— Если ты о том, что я не смогу разорвать нашу связь из — за помолвки, то я найду выход, — уверенно заявляю в ответ, а перед глазами пляшут яркие звездочки.
— После этого — уже нет, — чувствую, как в темноте он чему — то улыбается, а после, приняв решение, склоняется ко мне сам. — Я ведь тебя предупреждал, Ари…
То, что начинается дальше, для меня становится самым правильным и логичным продолжением ночи. Руки тянутся к лицу Дориана, легким движением очерчивая скулы, опускаясь к губам, чтобы в следующее мгновение ощутить кончиками пальцев почти невесомый поцелуй. Есть что — то во всем этом до боли знакомое, родное, но я просто не могу вспомнить или понять. Возможно, мы с Дором уже когда — то делали это? Тело отзывается на невинную ласку так, словно уже не впервые ее испытывает. Остатки сопротивления рассеиваются: Дориан склоняется к моему лицу, а я сокращаю последние сантиметры расстояния между нами.
Он целует так, как будто всю жизнь ждал только меня. Крепко сжимает, словно боится, что я исчезну, сбегу или просто растворюсь в ночном воздухе комнаты. Я впитываю исходящий от него жар, делясь в ответ плохо сдерживаемыми стонами. И сейчас нет ничего прекрасней ощущения рассыпающихся между пальцами шелковистых волос, от прикосновения к которым мужчина утробно урчит и трется носом о мою шею, оставляя на ней свой восхитительный запах. Я так и не могу разобрать, с чем же ассоциируется у меня аромат Дориана. Но глубокая смесь с нотками хвои и летнего солнца заставляет губы путешествовать везде, где есть возможность попробовать кожу на вкус. Дор дрожит от легких прикосновений и снова целует. Я не могу оторваться от его манящих губ. Где — то в глубине души зреет ощущение, что не смогу уже никогда. А меня, тем временем, лишают последнего прикрытия — полотенца — бережно подхватывают на руки и несут в комнату с открытой дверью.
Все сливается в одно непрекращающееся мгновение нежности. Меня целуют губы, выпивающие до дна и одновременно наполняющие энергией до краев. Я сжимаю плечи, от которых невозможно оторваться, и потому крепче притискиваюсь к телу нависающего надо мной мужчины, прикусывая кожу чуть выше ключицы, чем вызываю его невольный стон… Руки отправляются в путешествие по гибкой спине, не забывая ни одной мышцы под кожей, ноги обвиваются вокруг узкой талии.
— Ари… — сдавленно шепчет Дориан, призывая к моему рассудку последний раз. Раздающийся вслед за этим стон дает понять, что Дор сдерживается из последних сил. Я не знаю, как сказать ему, что готова. Смотрю в его глаза, а затем медленно тяну на себя, заставляя полностью опуститься на мое тело. Не знаю, что находит на меня в тот момент, но я говорю:
— Пожалуйста, Ди…
Вопреки охватившим меня страхам, Дор улыбается, а в следующее мгновение подается вперед, и у меня не получается сдержать шумного выдоха. Лицо Дориана приобретает напряженное выражение, а я наоборот копирую предыдущую его улыбку. Мы наконец — то стали единым целым. Из глубины существа рвется крик счастья, я снова целую мужчину, и больше мы не разговариваем даже глазами, а все остальное время в окружающее пространство уносится только наше хриплое дыхание. И последний, совместный, яростный и мучительно — долгожданный стон, когда тела достигают пика наслаждения, а души — потрясающего единства, срывается с губ, спешащих вновь ощутить друг друга. И засыпаю я в теплых объятиях своего мужчины совершенно счастливой.
Наверное, время близится к утру. Еще не рассвет, на него нет даже намека, но облака как — то странно изменяют цвет, наполняя окружающий пейзаж обещанием скорого восхода Солнца. Я лениво потягиваюсь в кровати, осторожно снимая с талии руку Дориана, и медленно иду к окну в гостиной. Оттуда обычно самый прекрасный вид на поднимающуюся звезду. Забираю волосы со спины, чтобы заплести в косу и перекинуть на грудь, и внимание привлекает непривычное ощущение в районе сгиба локтя. Рассматриваю его до того момента, пока не понимаю: остался лишь небольшой шрам после раны, нанесенной Ингой. Хмурюсь, потому что не знаю, как Дориану удалось настолько быстро залечить достаточно глубокий порез, я ведь не метаморф и способностью к исцелению не обладаю.
Мысли исчезают, когда сзади подходит Дориан и осторожно целует меня в плечо. Он тянет к себе, устраивая руки по — хозяйски на моем животе, и я спиной ощущаю его грудь, начиная согреваться снова. Одно невинное прикосновение, кажется, заставляет вновь загореться всем существом. Невольно улыбаюсь: всю ночь не могла насытиться Дором и сейчас не смогу отказать. Поворачиваюсь и ловлю на себе чуть насмешливый взгляд в ответ: кажется, мы без слов понимаем друг друга. И сейчас это только радует, потому что в душе не осталось никаких желаний, кроме как подольше находиться рядом.
Когда просыпаюсь в следующий раз, солнце близится к зениту, а его лучи осторожно проникают сквозь прореху в шторах, словно боясь разбудить, и потому мягко скользят по покрывалу где — то в области ног. Дор все еще спит рядом. Во сне он сущий младенец, настолько разглаживается лицо, настолько умильное выражение на нем застывает. Улыбаюсь, осторожно поднимаясь с кровати, чтобы не разбудить мужчину, накидываю легкий шелковый халатик и крадущимися шагами направляюсь на кухню. Буду кормить уставшего за ночь Дориана. Силы ему сегодня точно пригодятся…
Внезапно в памяти всплывает похожая картина, только время не завтрака, а ужина. И я тогда готовила пирожки — земное национальное блюдо — впервые в жизни. И любимые серые глаза смотрели с надеждой и восхищением оттого, какой я тогда устроила ужин. Горло сдавливает спазмом; всхлипнув, я медленно опускаюсь на ближайший стул. Только прекрасное мгновение было не здесь, а в другом месте. Квартире, ставшей мне домом, с хозяином, приютившем в собственном жилище и пустившем в сердце… Как же так, Андрюшка, почему я все равно вспоминаю тебя после, казалось бы, наполненной любовью ночи со своим настоящим женихом?
Горько вздохнув, возвращаюсь к своему занятию. Пытаюсь сосредоточиться на аромате кофейных зерен, манившем вчера вечером, когда все чувства были обострены до предела. И понимаю, что никуда не исчезло мое состояние эмоциональной восприимчивости, более того, к нему добавилось что — то еще, что — то незнакомое, что явно носило на себе печать настроений Дора. За эту ночь я выкачала из него столько энергии для согрева, что любой нормальный мужчина, наверное, давно свалился бы от упадка сил. Дориан же тихо посапывал в комнате. Что — то все — таки изменилось в нем за то время, пока мы не виделись. Только вот что?
Словно в ответ на мои мысли, в проеме кухни показывается фигура растрепанного после сна мужчины. Смотрю и невольно улыбаюсь, так мило и по — домашнему выглядит сейчас Дориан. Видя мою реакцию на свое появление, он расслабляется и улыбается в ответ, подходя и ласково целуя в макушку, когда я на секунду отворачиваюсь к плите. Тело отзывается сладкой волной предвкушения, но я подавляю порыв продолжить ночные занятия: сейчас важно накормить Дора. Обвиваю руками шею и звонко целую, распоряжаясь:
— Есть!
Дор только усмехается. Сейчас необязательно вести разговоры. Я понимаю, что утренняя идиллия ненадолго, и планы по возвращению Дориана домой никуда не делись. Что делать после прошедшего с ним, я, честно говоря, не знала, потому что планировала только согреться, а в итоге всю ночь купалась в любви и ласке, пусть и не помнила половину из того, что говорил мне Дориан. Наверное, думать об этом стоило бы тогда, когда мы окажемся на Рокисе. Мысль показалась самой разумной, и я решила подождать с выяснением отношений.
Звонок видеофона заставил меня оторваться от созерцания Дориана и отпроситься ненадолго. Встревоженную кису никак нельзя было заставлять ждать.
— Ты как? — недоверчиво произнесли на том конце. Киса явно волновалась.
— Все хорошо, — успокоила я ее. — Дор доставил меня домой.