У могилы младенца, прожившего всего несколько дней и скончавшегося одиннадцать лет назад, к телу Виолет словно прикоснулось множество мягких ангельских перышек. Она с грустью подумала, что же произошло с бедным малышом, что отняло его жизнь, оставив взамен этот печальный отголосок. И двинулась дальше, погруженная в свои мысли, мрачные и горестные.
Услышав бой часов, Виолет сначала решила, что этот звук относится к реальному миру — настолько отчетливо и громко он прозвучал. Она была уверена, что где-то здесь, на кладбище, есть башня с часами. Их мелодичный звон звучал неотвязно, слишком печальный и щемящий, чтобы быть реальным. Она покосилась на Грэйди, желая понять, слышит ли он то же, что и она.
Но никаких башен с часами поблизости конечно же не было. На лице Грэйди читалось, что он ничего подобного не слышит.
Значит, это отголосок.
Более того, Виолет была уверена, что на сей раз это отголосок смерти Брук, мощный, зовущий.
Виолет бросилась вперед, поглощенная стремлением поскорее найти источник этого звука. Грейди остался далеко позади.
Мелодичный звон был подобен маяку, он вел ее и позволил легко найти могилу. Живые цветы полностью покрывали свеженасыпанный холмик — от подножия до самого верха каменного надгробия. Серебристые шарики, наполненные газом, все еще висели в воздухе, колеблемые сырым осенним ветром. Виолет наклонилась и смахнула с памятника букет, чтобы прочитать надпись.
Это была она.
БРУК ЛИНН ДЖОНСОН
Дорогая дочь
Любимая подруга
При виде даты ее рождения и даты смерти, выбитой рядом, Виолет почувствовала, как накатывает слабость. Она опустилась на колени, не обращая внимания на то, что холодная сырая земля пачкает ей джинсы. Они с Брук были почти ровесницами и жили невдалеке друг от друга. Как ни привыкла Виолет чувствовать смерть, страшная гибель этой девушки воспринималась слишком тяжело.
Она закрыла глаза и стала вслушиваться в звон, похожий на колокольный. Он приятно и мягко отдавался во всем теле, достигал сердца и проникал в душу, словно был живым существом.
Виолет запоминала.
Отголосок был слуховым. И очень сильным, не успел еще ослабеть, ведь прошло так мало времени. Виолет была уверена, что теперь сможет найти убийцу. Узнать в любом месте и в любое время.
Он носил такой же точно отголосок, но не знал об этом.
Виолет внезапно почувствовала себя охотником, держащим в руках лучшее оружие в мире. Теперь преследовать будет она, он — сам станет жертвой.
Она провела у могилы еще несколько мгновений, мысленно благодаря Брук за то, что та разделила с ней эти моменты — поделилась своим невыразимо прекрасным и печальным зовом.
Грэйди терпеливо ждал ее на почтительном расстоянии. На обратном пути Виолет позволила всем отголоскам слиться обратно в «белый шум», снова наполнивший ее душу умиротворением.
Эти люди покоились с миром. До срока вырванные из жизни, они получили свое последнее пристанище. И обрели покой.
Невидимка
Ночная тьма словно плащом укрывала его. Но и под ее защитой он не мог не оглядеться еще раз, закрывая крышку багажника как можно тише. Он не взял фонаря — тот не был бы нужен ему, даже если бы руки были свободны. Предстоящий путь он знал очень хорошо — слишком много раз проделывал его. Запоминал каждый шаг, пока не смог пройти с закрытыми глазами. Это было необходимо — у него тяжелая ноша, и нельзя было тратить время на поиски дороги.
Он поднял с земли свою бесформенную спортивную сумку. Тяжелая ноша в ней чуть сместилась. Он напряг спину, перебросил через плечо и грудь длинный ремень, используя верхнюю часть корпуса как противовес. И зашагал твердо и уверенно, несмотря на тяжесть, легко обходя в темноте все естественные препятствия.
Он отсчитывал свои размеренные шаги до тех пор, пока не достиг цели, после чего сбросил на землю свой груз. Пульс ускорился, а дыхание, и без того тяжелое после проделанного пути, стало частым и прерывистым. Он снова почувствовал знакомое возбуждение, которое, как он надеялся, никогда не надоест ему.
Он любил эту часть игры.
Предвкушая удовольствие, наклонился и расстегнул сумку.
Ни с чем не сравнимый металлический запах крови смешался с тонким ароматом едва начавшей разлагаться плоти. Он жадно, глубоко втягивал этот букет. Сейчас все будет кончено, и он никогда больше не ощутит запаха этой конкретной девочки.
Он развернулся и опустился на колени. Стал разгребать ладонями сырую землю и листья в том месте, где была заранее приготовлена яма. Земля отяжелела после долгого осеннего дождя, поэтому ушло больше времени, чем он рассчитывал. Но эта часть игры была не менее ценна: последнее, что он делал, — навсегда отпускал девочку, хороня вместе с ней свои тайны.