Эти прописные истины Нина заставила Николаса выучить назубок и повторять раз за разом, чтобы даже в мыслях не ошибиться в мелочах. Поскольку за любую свою ошибку Алатхи-аль-Морэм платит страшную цену. Именно поэтому уделяется огромное внимание подготовке к главному ритуалу: ритуалу Вхождения в Храм Жертвоприношений.
Каждый Охотник носит на своём теле специальные татуировки, являющиеся своего рода опознавательными метками и защитными оберегами от сил, с которыми ему приходится иметь дело. Это необходимое условие, без которого Охотник не сможет практиковать многие свои способности, в частности — отдавать приказы демонам, используя их язык в своих ритуалах и осуществлять переходы между миром живых и миром мёртвых.
Но прежде чем отправляться в Храм Жертвоприношений, необходимо знать ничтожные, но очень важные факты жизни и смерти человека, с которым рассчитываешь говорить. Поэтому Николас отправился познакомиться с местными жителями и расспросить их о Ричарде Данкоме.
Улицы по прежнему были безлюдны, хотя и наблюдалось слабое движение местами. Редкие горожане торопились кто куда по своим обычным будним делам.
Размеренно трещавшие уличные факелы вели неравную борьбу с окружившим их мраком, и, несмотря на трели сверчков и крики редких птиц, — было сложно сказать, поздний сейчас час или ранний. Обычно жители подобных захолустных городов, фактически — деревень, вставали ни свет ни заря. Подтверждением тому был уже ставший привычным стук кузнечного молота. Пройдя вдоль улицы на звук, Николас сделал глубокий вдох, ощутив в воздухе прохладу, царившую после утихшего дождя.
Доносящиеся звуки из кузницы вскоре дополнились очертаниями человека, которого Николас уже видел - кузнец наносил методичные удары по болванке, в очертании которой можно было распознать будующий меч. Несколько изготовленных ранее образцов располагалось возле обдающего жаром горна, а неподалёку от наковальни был заготовлен чан с водой.
Крепкий, широкоплечий, с обильной рыжей бородой, в заскорузлой практичной одежде и дублёном рабочем фартуке поверх неё — мужчина смотрелся вполне типично для городского кузнеца. Заметив появление Николаса, он прервал своё монотонное занятие, наградив его подозрительным взглядом, обратился к нему:
— А-а, сам мистер Морель? — выдавив из себя улыбку, напоминавшую оскал, ехидно поприветствовал он. — И что же я могу для вас сделать?
— Ну, раз уж вам уже известно моё имя, давайте для начала познакомимся поближе. Расскажите мне о себе, — начал Охотник, стараясь, насколько это было возможно, завязать доверительную беседу.
— Что ж… Меня зовут Джон Тобб, и я, как вы думаю, заметили — местный кузнец. Что-нибудь ещё? — с нескрываемым раздражением в голосе спросил он.
— Как долго вы живёте здесь? — стараясь поддерживать ранее заданный тон «непринуждённой беседы», продолжил Николас.
— Я здесь родился и прожил всю свою жизнь, кроме тех пяти лет, что я был солдатом удачи. Похоронят меня тоже здесь, — всё так же раздражённо бросил кузнец.
— Почему вы не уехали из города, как это сделали другие? — настойчиво продолжая игнорировать его грубый тон, Николас осматривал человека, в то время как он изучал его. Так смотрят друг на друга два повстречавшихся зверя, решая разойтись или сцепиться в драке.
— Да, большинство жителей уехало отсюда за последние десять лет — правда. Урожаи становятся всё хуже и хуже, солнца мы не видели уже чёрт знает сколько, а животные постоянно заболевают какими-то странными болезнями. Лет пять назад — я и сам собирался уехать. Но Катрин умерла, и куда-либо уезжать — стало бессмысленно. Всё равно, я хотел уехать, только чтобы ей стало лучше. Бедная Катрин… — мужчина вздохнул и в его доселе пылавших неприязнью серых глазах — тоска и печаль по перенесённой утрате смешались с болью от ещё не угасшей в нем нежности к жене.
— Что с ней случилось? — стараясь быть как можно тактичнее, с сочувствием в голосе поинтересовался Николас.
— Я не знаю. В конце концов, что я в этом понимаю? Моё дело — кузница. Править подковы, да ковать вилы, косы и оружие для городской стражи, — словно бы не замечая Охотника, ответил следом Тобб, и, в какой-то момент, его крепкий уверенный голос сильного человека на миг дрогнул под тяжестью нахлынувших воспоминаний. — В какой-то момент она просто плохо себя почувствовала. Доктор пытался её спасти. Даже старая ведьма давала ей свои травы. Но к лету она умерла. Детей у нас никогда не было, так что, по крайней мере, никто не остался сиротой, верно? А когда умерли родители Ричарда, я взял его на воспитание. Здесь, в своей мастерской, я учил его, пока не произошло это ужасное событие…