Спустя некоторое время — посреди безлюдной дороги показался одинокий силуэт. Прибавив шагу, он разглядел, что это женщина, несущая на своих плечах непосильную тяжесть в виде объёмной связки хвороста.
— Мэм, разрешите, я вам помогу? — спешно догнав женщину, предложил Николас.
Вздрогнув, та обернулась, с паническим страхом в голосе запричитав:
— Нет! Пожалуйста, уходите! Мой муж запрещает мне разговаривать с незнакомцами! Если он увидит, что мы разговариваем, — он подумает, что я рассказываю вам про его вымышленные деньги и изобьёт меня! Уходите! Можете поговорить с ним лично. Обычно в это время его можно найти в таверне…
— Я… — не успел он добавить и слова, как был перебит.
— Господин Николас Морель. Я знаю, наш мэр рассказывал. Я — Маргарет Харрел. И я ничего не знаю ни об исчезновении, ни об убийстве. Пожалуйста, уходите, умоляю вас… — едва не срываясь на плач, взмолилась пожилая женщина.
Запуганная, она, по всей видимости, регулярно подвергалась избиениям и унижениям со стороны своего ненормального мужа.
— Я не хочу доставлять вам проблем, — с пониманием кивнул охотник и удалился прочь, ускорив свой шаг.
Ведомый дорожными указателями, время от времени попадавшимися по пути, он проделал немалый путь вдоль реки, попутно собрав некоторые необходимые травы для своих отваров. Этого явно было, как минимум, недостаточно даже для создания самых простых зелий.
Миновав очередной мост, Николас уж было отчаялся найти нужное место, как вскоре очутился вблизи полей с кукурузными початками, возле которых с достоинством расхаживали курицы, а напротив, в окружении маленьких неприметных домиков, располагалось небольшое, но примечательное здание с вывеской, гласившей «Доктор Бернард Бартон». На вывеске, по обе стороны от надписи, были изображены ступка и пестик — предметы, незаменимые в работе любого лекаря. Как, впрочем, и толкового алхимика. Из окон, за которыми наблюдалось убранство приёмной доктора, выбивался яркий свет, поэтому Николас решительно приблизился к зданию, отчётливо постучав в дверь.
Глава VI. Доктор
— Да, войдите, — прозвучал из-за хлипкой двери скрипучий голос.
Получив разрешение, Николас без промедлений, отворил дверь и шагнул в помещение, и на короткий миг застыл в изумлении.
Доктор Бартон походил на человека прогрессивного. Подобное впечатление тотчас же складывалось от обстановки его дома, говорившей о том, что он определённо не просто костоправ. Охотник никак не ожидал встретить подобного человека в такой глуши.
Многочисленные и нехитрые, но вместе с тем отличавшиеся прочностью и надёжностью шкафы ломились под гнётом собравшихся на полках научных трактатов, массивных фолиантов и всевозможного занятного инструмента, применяемого в нелёгком докторском ремесле. В расположении книг наблюдались чистая логика и строгий порядок. Не все из них имели прямое или косвенное отношение к медицине, но, вместе с тем, вызывали у знающего человека почтение.
На стенах располагались обширные атласы, изображавшие схемы внутренней организации, присущей человеческому телу, планетам и звёздам, боевым требушетам или целебным пилюлям.
С одной стороны стола располагалась массивная армиллярная сфера, напротив одного из окон уверенно целилась в небо внушительная подзорная труба, расположенная на надёжной треноге. По другую сторону стола располагался пожелтевший от времени человеческий скелет, сам стол был заставлен всевозможными медицинскими и прочими записями, сложносоставными зарисовками и рабочими приспособлениями.
Пестик и ступка, реторта, перегонный куб, форматор с малым сливом, отсеивалка, сборник, сжигатель, омыватель, фильтр… К сожалению, судя по внешнему виду многочисленных составляющих алхимического набора на дальнем столике, они в большей степени представляли собой предметы декоративного характера, нежели использовались по своему прямому назначению. Наверное, доктор каким-то образом получил их с рук, и теперь хранил как милое сердцу украшение.
А в остальном помещение обставленно более чем скромно. Всё для работы — и никаких излишеств.
— Да, слушаю вас. Вы что-то хотели? — старик с проплешиной на макушке сидел согнувшись над столом, щурясь при чтении собственных записей. Поверх его повседневной одежды было надето рабочее облачение из плотной, насквозь пропитавшейся специфическими запахами ткани.