— Да, в этой проклятой клетке, — с неохотой признал Сент-Джонс. — Но она будет открыта, Николас. Два ключа уже близко, совсем близко… — мэр, похрюкивая, тихо захихикал себе под нос и что-то неразборчиво пробормотал.
— Но у вас пока нет ни одного, верно? — сделав глоток, охотник почувствовал себя более расслабленно в обтянутом кожей стуле.
— Нет. Ещё нет, — с улыбкой авгура, вынужден был снова признать Томас. — Я не знаю, как Господин желает получить второй ключ, но первый уже в пределах досягаемости. Возможно, я уже смогу забрать его прямо сейчас, как вы думаете?
— Как… Господи, голова кружится… — Николас жадно стал хватать воздух ртом, схватившись за виски.
Улыбка мэра начала двоиться, комната пришла в движение, краски комнаты потускнели и расплылись, и сквозь стремительно обволакивающую взор пелену Николас слышал лишь отдаляющийся злорадный хохот Сент-Джонса. Выронив кубок из ослабевших рук, он повалился на мягкий ковер, опрокинув стул.
— Ваши конечности тяжелеют, верно? — поинтересовался Томас, склонившись над охотником. — Я мог использовать любой из множества ядов, но этот — мой любимый. Действует он очень медленно, а смерть от него поистине мучительна, — он говорил как гурман, со смаком пересказывающий рецепт любимого блюда. — Вы хотели спросить, откуда я знаю, что один из камней у вас с собой, не так ли? Просто знаю. У Господина много глаз. Он все видит из своей подземной темницы. Возможно, он поговорит с вами, прежде чем вы умрете. Конечно же, вы понимаете, что я просто вынужден был вас убить. Вы же не думали, что можете забрать что-то у Сент-Джонса и избежать наказания? — в очередной раз срываясь на злорадный смешок, ликовал мэр.
— Что будет с Хельгой? — из последних сил, сдавленно, прохрипел охотник. Отравленный мир бился в агонии, но в этот миг для него не существовало ничего важнее.
— Тише, Николас. Чем больше вы говорите, тем больнее вам будет, — с фальшивым беспокойством предупреждал Томас. — Не волнуйтесь за Хельгу. Ее смерть была быстрой.
— Вы убили ее! — сквозь пелену рычал Николас, и тело его пронзила жуткая боль. Ему хотелось встать и с силой вырвать подрагивающий от смеха кадык Сент-Джонса, но сил совсем не осталось.
— Зачем мне было совершать такой ужасный поступок! — нарочито невинным голоском воскликнул мэр. — Бедняжка поскользнулась и упала в реку — какое несчастье! И кто мог такое ожидать? Жаль, что рядом не оказалось никого, кто мог бы ей помочь. Я даже буду немного скучать по ней… — с безразличием произнес мэр, и завопил, увидев, что Николас его уже не слышит, — Ваши глаза закрываются, Николас! Вы не должны так быстро покидать Сент-Джонса, Морель!
Голос мэра растворился в тихом гуле в ушах охотника, и в какой-то миг все совсем стихло. Вокруг была кромешная тьма и холод, окутавшие Николаса ледяным одеялом. В этой мертвой тишине до Николаса донесся знакомый женский голос:
— Как ты мог это выпить? Неужели я ничему тебя не научила? — Нина была такой же грозной и резкой, как и при жизни, — Тебе очень повезло, что он использовал яд, к которому ты был отчасти приучен. Когда ты придешь в себя, тебе нужно сразу приниматься за дело — осталось совсем немного времени.
Николас пытался кричать, но был нем. Он хотел сказать, что без второго ключа демону не сбежать, но не мог.
— Почему ты так уверен, что у демона все еще нет ключа? Не трать больше времени на путешествия в Храм. Тебе нужно действовать в ЭТОМ мире, ты понял меня?
Воспоминания о мэре принесли с собой невероятную волну ненависти и перед глазами появился лик беспомощной Хельги. Николас знал, что должен вернуть ее. Любой ценой.
— Глупец! — взорвалась гневом Нина. Такой Николас никогда не видел ее при жизни. Она была всегда бесчувственна и безразлична к происходящему. — Оставь ее! Не время для твоих глупых чувств! Тебе не вернуть ее к жизни!
Но он твердо решил, что сделает это. Только теперь он осознал, что перед ним было то, чем он не хотел становиться. Он не хотел стать таким же, как она, ожесточенная Нина, неспособная на чувства. И поэтому он собирался вернуть Хельгу обратно. Николас зацепился за эту единственную мысль. Все, что ему нужно, это заставить свое тело подняться…
И тогда тьма стала постепенно рассеиваться. Он лежал в доме у мэра. Медленно поднялся на ноги. Мэр сделал ошибку, не убедившись, что Николас действительно умер.