– Что, Леша, влюбился, что ли?
– Ага, очень! – сознался тот, нагло улыбаясь. – А можно я с тобой гулять буду?
– Нельзя, – отрезала староста класса. – Ты не умеешь себя прилично вести.
– Дак я научусь, – пообещал он.
– Тогда и посмотрим, – бросила Аня через плечо, состроив мину строгой отличницы, удаляясь от оторопевшего мальчика.
Что значит вовремя сказанное слово школьной активистки, спортсменки, художницы и наконец просто красавицы! Лешка срочно взялся за голову и, будучи парнем неглупым, к тому же упрямым, довольно быстро выбился в хорошисты, стал капитаном школьной команды по баскетболу, бросил сквернословить, во всяком случае, в школе. Оделся в настоящие джинсы, сапоги-казаки и кожаную куртку. Где он всё это достал и на какие деньги, тайна эта покрыта мраком до настоящего времени.
После такого положительного преображения, как-то на праздничном вечере Лешка подошел к Ане и пригласил на тур вальса. Вообще-то к даме с противоположных флангов направились двое кавалеров. Номером первым на финишном участке дистанции появился мажор Кирилл, который, будучи «отшит» Аней и побит таинственным Зорро за наглость, не оставлял попыток покорить сердце девочки. Вторым номером вырос перед Аней Леша, который небрежно оттеснил плечом соперника, с легким полупоклоном обнял девичью талию и, не дав опомниться, закружил даму по залу. Так проявился еще один талант юноши – он неплохо танцевал. Стало быть, и этому научился… К тому же, он единственный из парней, облачился в темно-синий костюм-тройку, постригся у лучшего парикмахера, и выглядел, как американский мафиози времен Сухого закона.
Темной звездной ночью со школьного бала домой провожал Аню уже не Сережа-маленький, а большой хулиган Лешка Штопор, держась от девочки на «пионерском расстоянии», выражая тем самым крайнее уважение и необычную для хулигана робость. Аня же чувствовала себя рядом с ним на удивление спокойно, внутренне ликуя по поводу успеха воспитательного процесса. С тех пор до самого призыва в армию Лешка охранял девушку от местной шпаны. …Хоть, если честно, девочка в этом не нуждалась, она жила будто в замке, окруженном рвом с крокодилами, крепостной стеной, а если серьезно, то молитвами Народной бабушки – а это покрепче любой человеческой охраны.
Но случился в жизни Анечки человек, который по масштабам дарования превосходил всех мужчин, окружавших девочку. Назар был «художником от Бога», Назар умирал и спешил передать Ане секреты мастерства. Юная художница быстро училась, была старательной и послушной, но и болезнь не отставала. Сокращалось время занятий, зато приступы боли удлинялись. Когда это случилось в первый раз, Аня очень испугалась и побежала к бабушке Лене, та ей вручила монашеские четки и научила молиться о болящем:
– Ты, внучка, только не плач и не переживай – это никому пользы не принесет. Молитва – вот что ему нужно! Какие иконы Назарушка больше писал?
– Богородичные, кажется. Да, точно!
– Вот и молись Пресвятой Богородице.
Когда в животе старика вспыхивал пожирающий огонь, Назар бледнел, скрючивался и грубо выгонял ученицу: «Нечего тебе на это смотреть, уходи!». Аня делала вид, что ушла, но сама скрывалась за китайской ширмой и замирала там, перебирая узелки бабушкиных четок, мысленно повторяя: «Богородице Дево, радуйся…», а на каждой десятой бусинке: «Пресвятая Богородица, спаси и утоли боль раба Твоего Назара!» В первый же раз, когда Аня успела «протянуть» лишь два десятка узелков и добраться до второй бусинки, она услышала, как затихли стоны за ширмой, а чуть позже раздалось мирное сопение. На цыпочках Аня вышла из укрытия, подошла к спящему старику, накрыла его клетчатым пледом, погасила верхний свет и тихонько вышла из мастерской.