− Потом, после нас! − отрезал Иван и потащил Игоря в сторону леса.
По едва заметной тропинке они вступили в лесную чащу. Молча отмахиваясь от летящих в лицо хвойных веток, от зудящих насекомых, от каркающих птиц, разрывая густую паучью сеть, вышли на поляну с ветхой одинокой избушкой.
− Ты же говорил, что твои орлы выстроили здесь целую крепость. Что же, старцу нельзя выделить жилье получше?
− Нельзя. Батюшка сам нашел в лесу этот домик лесника и решил в нем устроиться. Ему видней. − Иван остановился перед дверью, перекрестился, выдохнул как перед боем и толкнул щелястое полотно.
Не успел Иван войти в сумрак прохладных сеней, как из горницы раздался громкий баритон. Не смотря на преклонный возраст, старец по-прежнему обладал сильным голосом оратора.
− Иван, ты полностью свободен! Уходи отсюда и возвращайся через два месяца.
Иван остолбенел. В молчании прошла минута, вторая, пока он нашелся и по-детски промямлил:
− За что, батюшка? Что я такого сделал?
− Ты имеешь благословение на защиту Игоря. На трезвую жизнь. А ты в пьяном виде вынудил его участвовать в смертоубийстве.
− Так, это самое… тот бандит на наших с Игорем глазах убил мальчонку с крестом на груди. Кто еще, как не мы с Игорьком, сможет его нейтрализовать!
− Ты разве не слышал из Писания: «Мне отмщение и Аз воздам!» Кем ты себя возомнил? И разве тебе не говорили, что когда ты выпиваешь водку, ты запускаешь в душу нечистого духа, и уже не ты сам, а он руководит твоими действиями. А ты еще Игоря в соучастники притянул… Всё-всё, уходи с глаз долой. И чтобы два месяца мне на глаза не показывался.
− Круто, − уныло кивнул Иван, развернулся и вышел из домика.
− Батюшка, мне за ним идти, или как? − спросил полушепотом Игорь, готовый сбежать на полусогнутых прочь от громовых слов старца.
− Заходи. Пока… − послышались притихшие слова старца.
Игорь с трудом преодолел четыре шага по сеням, вошел в горницу и упал на колени.
− Благословите, отче.
− Бог благословит. Садись напротив, говорить будем.
− Что с вами, батюшка? Таким я вас еще не видел.
− А ты сам-то не понимаешь, в какой опасности находился?
− Вряд ли в большей опасности, чем просто блуждая по городу.
− Пока ты действуешь по благословению, ты − под покровом Божиим, ты во свете. А когда покидаешь свет, тьма сразу поглощает тебя, и ты становишься беззащитным, как голое дитя на улице.
− А вы не преувеличиваете? − понуро протянул Игорь.
− Ты, верно, забыл, каким делом мы тут занимаемся? − тихо промолвил старец, опустив голову. − Мы на войне, безжалостной и непрестанной.
− Вы о третьей мировой?
− Я о первой и последней, той самой, которая закончится победным Вторым пришествием − духовной, в которой гибнут не тела, а души. − Старец встал со стула, обратился к образам, перекрестился и сделал поклон. − Против нас − умнейший, коварный враг. И ты у него на особом счету. Благодаря твоему дару, ты для него желанная добыча, и поверь, он сделает все мыслимое и немыслимое, чтобы заполучить твою душу в качестве почетного трофея.
− Да кому я такой нужен! − возмутился Игорь. − Ни молитвы благодатной, ни одной вдохновенной строчки за последние полгода. Я в тупике…
− Это тоже нужно, − вздохнул старец, видимо не раз переживавший нечто подобное. − Для смирения. Тебя Господь сейчас чистит для главной битвы. Ты только не впадай в уныние − этого не дозволяю. − Старец посмотрел на собеседника, вздохнул и видимо через силу произнес: − Не тщеславия ради, но благой пользы для. Чтобы ты знал… Мне поступают сведения, как благотворно действуют твои книги на будущих христиан. С Божией помощью тебе удалось подобрать нужные слова, которые разрывают паутину лжи и возжигают в народе веру. Я видел твою молитву − и она не «безблагодатная». Господь просто скрывает от тебя дарованную тебе силу. Для смирения.
Старец снова встал лицом к образу Пресвятой Богородицы «Державная» и горячо зашептал молитву. С трудом давалась ему эта беседа. Громовой баритон сменился на тихий старческий надтреснутый полушепот. Он слабел на глазах. Но вот, испросив благословения, он распрямился и продолжил.
− Я тебе еще в Ростове предложил подумать о монашестве. Ты сказал, что у тебя жена, и нет благословения на развод. Но теперь жена ушла и с тобой развелась. Была у тебя так называемая любовь к персиянке − Господь и ее убрал с твоего пути. И вот сейчас ты приехал сюда со свежей невестой. Как ты думаешь, долго вам еще во блуде барахтаться? Не жалко тебе заблудшую овечку?