А ночью он читал самый черный наговор, которому его научил старый шаман. Вдруг сердце резануло, Владимир распластался на ковре и мысленно приготовился к смерти. Он даже успел увидеть себя представшим перед престолом великого архитектора, получая от того невиданные дары. Однако в комнате завихрилось черное облако, запахло серой и раздался тяжелый голос:
− Что ты о себе вообразил, мальчишка! Как ты посмел присвоить мое звание? Какой ты князь?
− Простите, я не знал, − просипел Владимир.
− И зачем ты связался с недоумками из Мегапроекта! Эти бумагомараки только и способны, что пугать наркоманов и психов. От их мегапроектов пользы не больше, чем от пошлого анекдота, рассказанного в кабаке.
− Я понял, больше не буду, − промямлил Вовочка. Именно так его называли в детстве хулиганы, сопровождая издевательства подзатыльниками и подножками.
− Вы там совсем ничего не понимаете? − продолжал гудеть бас, потрясая внутренности наказуемого. − Да кто вам позволил воевать с Монархами, как святым так и грядущим? Вы что не знаете, под какой они защитой? Их сам будущий властитель мира остерегается, даже ему не велено к ним приближаться! Понимаешь Кем не велено?
− Да, то есть нет…
− Богом не велено! − прогремело чуть не на всю вселенную. − Нам установлены рамки, за которые выходить смерти подобно. Или ты совсем ничего не смыслишь в нашей деятельности?
− Всё смыслю, то есть наверное ничего…
− Даже из ада видно, как на защиту священника Георгия встали тридцать тысяч новомучеников Российских. Да они вас сожгут соборной молитвой, так что и пепла не останется! Немедленно прекрати этот свой балаган! И разбегайтесь куда попало, если конечно вас тотчас не прикончат.
Кирилл, наблюдая удрученное состояние Князя, понял, что тот потерпел сокрушительное поражение. Вспомнил причину преображения своего небесного заступника священномученика Киприана, спасительную помощь Устинии, и сам с легким сердцем удалился из княжеского дворца, радуясь, что остался живым и едва ноги унес. На всенощной в храме Кирилл стоял в первых рядах, с жадностью вслушиваясь в каждое слово священника и возгласы дьякона. На исповеди он упал на колени, залился слезами и покаялся во всех своих преступлениях. Выйдя из церкви, он по благословению отца Георгия удалился в монастырь, не на экскурсию, а насельником, навсегда.
А через двенадцать дней после победы, Народная бабушка Елена исповедалась, причастилась, испросила благословения преставиться и отдала душу Господу. На проводах в последний земной путь собрались сотни людей. И только Богемная бабушка слегка всплакнула, попросив у покойной прощения, но и она быстро затихла, проникнувшись всеобщим настроением тихой благодарности. Наблюдая солнечное ликование природы, восторженную птичью разноголосицу и улыбающееся помолодевшее лицо Народной бабушки, все понимали, что истинная христианка на ангельских крыльях восходит к возлюбленному Богу Любви, которому служила всю сознательную жизнь.
Аня, оставшись после поминок одна, решила было взгрустнуть и даже приготовила платочек для слез, но вдруг как в детстве почувствовала на щеке бабушкино теплое дыхание и услышала слова:
− Не плачь, милая Анечка, мне сейчас так хорошо, как никогда еще не бывало. Здесь одна любовь. На небесах очень красиво. Ты не забывай об этом напоминать людям. Опиши райскую красоту в своих картинах, а я тебе помогать буду.
− Хорошо бабушка! Обещаю. Спасибо тебе. − И плакать раздумала.
А скоро и уезжать по распределению время пришло. Аня покидала любимые с детства места с легким сердцем, полным самых светлых предчувствий. Впереди столько интересного!
Макаров и его рукопись
Незнакомец, продающий пистолет:
"Макаров" нужен?
реж.Владимир Хотиненко. х/ф Макаров
Родители Игоря Крюкова служили в Вооруженных силах великой страны. Им вместе пришлось пройти обычный путь военнослужащих с переездами, общежитиями, гарнизонными бараками, пока, наконец, отца не перевели в Генштаб на генеральскую должность при полковничьих погонах. И эта штабная работа с интригами, противостоянием казнокрадству, непрестанным давлением начальства – за каких-то три с половиной года крепкого мужика превратила в инвалида, а потом упокоила на военном кладбище. Мать вскоре ушла следом за любимым мужчиной, оставив сыну квартиру в спальном районе и долги за похороны «как у людей».