− Не понимаю, причем тут ты и твоя точка зрения? …Если уж все это было во сне? В моем персональном девичьем сне?
− Так послушай! Был у меня друг юности Герман, из поволжских немцев. Познакомились мы с ним во время путешествия по Золотому кольцу. Он, состоял членом яхт-клуба, построил там небольшую яхту, и подрабатывал прогулками под парусом, которые предлагал охочим до приключений туристам. Заодно зарабатывал деньги для клуба, не забывая и о себе. Парень уже тогда отличался предприимчивостью. Ну и как водилось в те времена, мы подружились. Нас обоих пленяла страсть к большой воде − его к речной, меня − к морской. Наши родители подружились, и мы стали в отпуск отдыхать на воде, поочередно, то на морской, то на речной. Как только появилась возможность приватизации, мой Герман оформил в собственность целый двухпалубный корабль, отремонтировал его, набрал команду пиратов и стал судовладельцем и капитаном. А однажды пригласил меня на прогулку по Волге, а я согласился. Тогда, как сейчас говорят, у нас вся печень была впереди. Ну мы, и превратили прогулку в перманентный пир. Какой ужас!..
− Пока мне все нравится, продолжай!
− Нравится, потому что тебе не приходилось испытывать на себе тяготы недельного пьянства. Помнится, когда наше судно бросило якорь у пристани вашего энергетического города, мы надели наши парадные белые кители с белыми фуражками при золотых «крабах» и сошли на берег. А у меня на душе и в теле было так муторно, хотелось чего-то хорошего и чистого!.. И вдруг − внимание! − вижу девочку в белом платье. Вся облитая солнцем, улыбается так по-доброму, и на меня глядит восторженным взором. Герман было предложил посетить местный ресторан, я же молча отверг порочный план и потянул друга к девочке и к ее родителям, мы вежливо представились. То ли белая одежда наша, то ли мудрая алкогольная усталость, то ли просто погожий солнечный день − то ли все сразу, только мы провели вместе несколько незабываемых часов. Как-то само собой, девочка доверчиво взяла меня за руку. До сих пор помню тепло маленькой ладошки, я воспринимал это вроде касания ангела. Герман развлекал родителей воспоминаниями о приключениях на воде, он мог часами говорить на эту тему, причем с юмором, красиво и даже интеллигентно. В руках мужчин волшебным образом появились бутылки с пивом, у мамы − букет белых роз. Им было весьма комфортно вместе. Мы с девочкой в белом чуть отстали от родителей, между нами возникло таинственное дружеское сочувствие, и мы − да, просто брели рука в руке и разговаривали. О чем? Ни о чем и обо всем. Это была та самая ситуация, когда слова несли в себе и передавали друг другу волны чистой невинной любви. Девочке нравилось внимание капитана в белой форме, а капитану − общение с милым существом, похожим на ангела. Похмелье как-то незаметно прошло, на душе установился светлый покой, и тогда впервые за долгие годы я ощутил счастье! Я угощал девочку мороженым, подарил ей цветок, кажется розу…
− Лилию! − едва слышно промолвила Аня. − Ты подарил мне белую лилию. Ты еще сказал, что это символ девичьей красоты. Нет, ты сказал: «символ гения чистой красоты». И еще ты, взрослый мужчина, благодарил меня, девчонку, ошалевшую от счастья, за эту прогулку и обещал помнить всю жизнь.
− А ты обещала вырасти, разыскать и выйти за меня замуж!
− Ну и как? Выполнила девочка в белом платье свое обещание?
− А что ты меня-то спрашиваешь? − Игорь взял с трюмо зеркало, поднес к лицу Ани и сказал: − Ты ее спроси! Теперь поняла, откуда на твоем портрете белая капитанская форма!
Месяц, другой перед Аней чередой проходили незнакомые лица. Оказывается, у Игоря было много друзей, соседей, коллег, а подчас и просто уличных знакомцев.
В душе девушки зашевелились и вырвались наружу те самые комплексы провинциала, которые не от проживания вдали от столицы, а от гордыни, от нежелания выглядеть недостойно. Она каждому гостю стала рассказывать о поездке в Париж, о том, насколько он прекрасен, как долго она мечтала туда съездить. Ведь она художница, а Париж − это общепризнанная мекка художников. И там, где принимают далеко не каждого, кто умеет рисовать, её − Аню, простую русскую девочку − признали, а ее выставки собирали множество ценителей, а ее картины распродавались по сумасшедшим ценам, и она теперь знаменита, принята в элиту, и стала очень богатой!
Гости относились к таким дифирамбам по-разному: одни восхищались, намекая на хроническую бедность и желание заиметь столь чудесного благодетеля; другие смущенно пожимали плечами и уходили, сокрушенно кивая головами; Игорь словно впадал в ступор и тоже суетливо завершал встречу, почему-то извинялся, провожал гостей и запирался в своем кабинете.