– Глаша, – прервала ее пламенный монолог неожиданно вошедшая Зинаида Васильевна, – ты никого не видела? То ли мне кажется, то ли под окном какие-то попрошайки нудят! Ну прямо продыху нет! Ты, Глафира, если они сюда зайдут, то сразу гони их метлой или веником.
– Зинаида Васильевна, ну зачем же веником? А если у них и вправду денег нет? – попыталась разжалобить начальницу Глаша.
– Денег нет? А у кого они есть? – не прониклась та. – Пусть вон дворниками идут! Или строителями, сейчас везде люди требуются. Работы – куча!
– Ну да, – пробурчала Глафира. – Работы-то, может быть, и куча, да только денег ни фига нет.
– Глафира Макаровна, вы о чем это?! – оскорбленно округлила глаза начальница. – Да, у нас с вами зарплата не бог весть каких размеров! Но зато выдают ее регулярно! И помимо материальных благ мы с вами получаем еще и высшее интеллектуальное наслаждение! Не забывайте, очень и очень многие люди всю жизнь мечтали оказаться на нашем с вами месте! Рабочем!
Глафира согласно кивнула, а когда Зинаида исчезла за дверью, показала ей длиннющий язык:
– Э-э-э! «У нас с вами… зарплата!»… Что-то я со своей зарплатой не могу иномарку купить! А ты купила…
На свое новое задание Глафира отправилась во всеоружии. Вместо искусственной шубки она напялила старый пуховик Рудика, надела трое штанов, шапку-ушанку, которая неизвестно откуда взялась у них на антресолях, сунула руки в теплые рукавицы и даже нарисовала гримом круги под глазами. Дождалась девяти часов и отправилась на дело. Рудольф ее не провожал. Она специально выбрала такое время, когда он был на вечерней репетиции, – не хотелось, чтобы любимый муж лицезрел ее в столь сомнительной красоте.
К недавно открывшемуся супермаркету она шла уже как к старому знакомому. Возле дверей уверенно выудила из большого пакета коробку для денег и стала ждать прохожих.
Стеклянные двери магазина распахнулись, и Глаша завыла:
– Граждане! Соотечественники! Вы знаете, какое у нас горе случилось?! – Тут от волнения новоявленная нищенка впала в ступор и понесла полную ахинею: – Меня с работы выгнали, вот! А нам как раз так деньги понадобились… Муж меня даже на панель толкает…
Однако прохожие, немолодая уже парочка, упрямо делали вид, что чужое горе их не касается. Они о чем-то увлеченно говорили друг с другом и внимания на Глашу обращать не собирались. А деньги, судя по всему, у товарищей имелись, потому как оба были неплохо одеты, да и пакетов несли бессчетное множество. Это и вовсе раззадорило актрису:
– Гражданочка! Я ж к вам обращаюсь! Эй! Ну, которая в норковой шубе… Мужчина, толкните-ка ее в бок… Я ж вам жалуюсь тут! Говорю: сократили меня, денег вообще не дали, а у меня муж! Режиссер, между прочим! Талантливый! Инвалид детства! Умственно отсталый! И сайру уже на дух не переносит! Ну дайте денег! Жалко вам, что ли?!
Женщина наконец обернулась и прошипела сквозь прекрасные вставные зубы:
– Сейчас охрану позову! Они тебе все выдадут: и денег, и пособие на отсталого мужа! Шарлатанка!
– Почему? – искренне удивилась Глаша и даже не поленилась подойти ближе. – Ну почему вы решили, что я шарлатанка?! Я так хорошо подготовилась! Что вас насторожило? Одежда? Или, может, грим потек?
– Да я таких, как ты, за версту чую! – фыркнула дама и нырнула в роскошное ав-то. – Грим у нее потек! Милиции на вас нет!
Глаша все же хотела выяснить, где она прокололась, однако к ней уверенно направился муж этой скандальной тетки:
– А я и охранников ждать не буду, и милиции. Так наворочаю!
Пришлось быстренько сигануть за ближайший киоск и там дожидаться, пока крутая машина не отъедет. Снова подходить к дверям после случившегося было страшновато, но Глаша помнила, что ей позарез нужны эти деньги, ей нужна ее пьеса, а потому она снова уселась возле выхода.
Теперь она старалась отчетливо проговаривать слова, пускать горючую слезу и чуть сама не поверила в то, что говорила. Может быть, серьезный подход к делу, а может, и ее артистический талант сказался, но монетки в коробку стали стекаться. Немного, очень немного, но и людей в магазин в такое время наведывалось мало.
– Пода-а-айте на пропитание! С работы уволили… – в который раз канючила Глаша, когда вдруг в очередной незнакомке узнала ту Снежную королеву, которая прибегала в библиотеку.
И тут взыграл в Глафире производственник.
– Дамочка!!! Эй! Дамочка! А вы когда Шекспира прочитаете? – крикнула она незнакомке.
Та на секунду остановилась, пригляделась и в ужасе охнула:
– Боже мой! Это вы?! Но… а чего вы здесь уселись? Вы же… вы же вон там работали, в библиотеке! Вас выгнали с работы?
Сказать правду? Нет, обратной дороги не было, к ним уже с интересом стали приглядываться.
– Ну да… выгнали… – нехотя промямлила Глаша.
– Так это… это из-за меня? Из-за той книжки? – Все больше расширялись глаза у обеспеченной красотки. – Из-за какого-то… как там его? А я даже и не помню, куда я его сунула-то… А, вспомнила, он у меня на книжной полке лежит, друзья приходили, еще удивлялись, что я читать начала… Так все из-за этого? Боже мой! Ну и времена! Бедненькая! Да я вам… – И дамочка торопливо полезла в сумочку.
Глафира даже шею вытянула, так хотелось посмотреть, сколько же ей пожертвует Снежная королева.
– Да я вам… сейчас, где там… ага, вот. – Красавица достала ручку и клочок бумажки. – Я вам эту книгу завтра же занесу! Говорите адрес!
Глафира мялась. Она по сценарию и вовсе адреса иметь не должна – обычная обездоленная нищенка, без дома, без адреса… А даже если и есть какой домишко, то совсем не такой, где Глаша живет. Они ж с Рудиком совсем недавно телевизор в кредит взяли, увидит эта женщина…
Но та наседала все настырнее:
– Говорите же, ну?
– Так вы… лучше в библиотеку принесите, – тихонько предложила Глаша. – Чего домой-то тащиться?
– Нет уж! Коли вас оттуда уволили, вы и должны эту книгу вернуть! Говорите!
Дальше отпираться было бессмысленно, и Глаша адрес назвала, после чего молодая красавица сунула в коробку Глаши здоровенный кусок сыра и, помахав рукой, убежала к большой машине.
Глаша осталась одна возле стеклянной двери и только было собралась снова завести песню про отсталого мужа, как к ней решительно подошел охранник супермаркета.
– Так, гражданочка! Быстро собираем свои шмотки и валим отсюда! – сурово произнес он, ухватив Глашу за локоть. – Быстро, я сказал!
– Проснулся! – фыркнула Глафира. – Да отпусти ты! Ухожу уже… Ой, ну и нищий у вас магазинчик! Всего-то и выручки рубля два копейками! Работайте, молодой человек, бдите!
Она удачно выдернула локоть из крепких пальцев и понеслась в сторону от магазина, за угол, чтобы смыть грим, грязь, а прежде всего – неприятные ощущения.
Хорошо, что Рудольф еще не вернулся с репетиции, очень не хотелось портить ему настроение. А двумя рублями, которые мелочью катались по дну коробки, она уж точно его бы не обрадовала. Рудик сказал бы, что опять у нее не хватило артистизма, не донесла она свою боль до людских сердец, не проявила себя… В общем, конечно же, виновата была Глаша, но… честно говоря, что-то ей и не слишком хотелось заставлять людей верить в такую откровенную ложь. Ведь и с работы ее не увольняли, и детей у нее нет, и… Деньги ей, конечно, нужны, очень. А кому они не нужны? Да, не всем на такие великие цели, но так ведь для кого-то накормить ребенка – тоже цель немаловажная…
Она еще не успела привести себя как следует в порядок, когда в дверь настойчиво позвонили. Это был не Рудик, тот всегда пользовался ключом, даже когда Глаша находилась дома. Он любил чувствовать себя хозяином.
– Сейчас открою, – заторопилась Глаша, приглаживая на голове мокрые после душа волосы.
На пороге стояла разгневанная Галка, же-на родного братца Димки, в ее руках топорщились пакеты, а нога невестки в славненьком сапожке выстукивала нетерпеливую дробь. По этой самой ноге Глаша и поняла, что пришла родственница не с добрыми вестями.