— Сайрус! — воскликнул он. — Что ты тут делаешь? Что вообще происходит?
Антигона смотрела, как Сайрус и Нолан бегут по пристани, и до крови закусывала пальцы.
Она видела, как самолет утаскивает ее брата в темноту. Она видела огонь и ужасающий взрыв. Она побежала за Гривзом к докам и вместе с ним запрыгнула в его металлическую лодку, пока он лихорадочно заводил мотор.
Нолан стоял на носу причала и смотрел, как пламенеет бушующая поверхность озера. Диана выбралась вверх по камням и села рядом с ним, зажав рот руками.
Антигона схватилась за раскачивающийся нос лодки, и та рванулась с места, прогрызая себе дорогу в бушующих волнах. В голове Антигоны царила абсолютная пустота. Вода заливала ее бледное, окаменевшее лицо, порывы ветра рвали ей волосы. Молния вдалеке и бушующий над водой пожар резали ей глаза. Самолет тонул, и вместе с ним уходили под воду три последних на этом свете человека, которых она любила.
Руперт стал кружить вокруг места крушения, раз за разом сужая круги, уже с трудом минуя горящие на воде обломки. Наконец он остановил мотор и сорвал рубашку, готовясь нырять.
Но Антигона схватила его за руку.
Где-то в темноте раздался голос одного из ее братьев. Он звал ее по имени откуда-то из воды. Затем она различила три фигуры. А потом, когда Руперт осторожно поднял безвольное тело ее мамы из волн, и огромный, мускулистый Дэн смущенно сжал ее в своих объятиях, а измученный Сайрус, задыхаясь, лег у ее ног, потом, когда лодка направилась обратно в Эштаун, она, словно баюкая, обняла маму, поглаживая ее мокрые волосы, и посмотрела на израненных, окровавленных братьев, глотая горячие слезы вперемешку с дождевыми каплями.
В это время, примерно в миле к востоку от тонущего самолета, акула Лили обнаружила что-то очень странное. Точнее, сразу две странности. Она чуяла их на расстоянии, ощущала кожей их возню в воде. Один из них был человеком. Он пах, как человек, и выглядел так же, и двигался. Она не должна есть людей или пробовать их на зуб и вообще показываться им на глаза.
Но второй человеком не был. Частично он пах человеком, но большая его часть напоминала собаку или обезьяну, а еще… гадкую тигровую акулу. У него были ее жабры. Она чувствовала, как они вибрируют в воде, когда он плыл. Он не хлестал руками по воде, как все нормальные люди. Он плавно скользил в ней, таща на спине человека.
Лили решила узнать, что же это за странное существо. А для акулы существует лишь один способ узнать что-то наверняка.
После всех тяжелых испытаний, ужасов и лишений Земля все равно продолжает вертеться. Солнце все так же освещает ее, хотя под его лучами может обнаружиться множество перемен. Когда первые утренние лучи коснулись поверхности пресноводного моря, известного также как озеро Мичиган, и поцеловали каменные стены, башни и окна древнего Эштауна, в соборе уже лежало двенадцать тел в ожидании погребения. Одиннадцать человек не пережили ночь, и еще один был убит в офисе Сесила Родеса.
Руперт Гривз стоял над ними, нахмурившись, и, скрестив руки, вглядывался в их спокойные, отрешенные лица. Пятеро его охранников. Молоденькие повар и повариха, только недавно объявившие о помолвке. Улыбающийся чему-то Хранитель. Пузатый монах. Сморщенный, дряхлый Совершенномудрый. Юный Ученик. И Элеонор Элизабет Элдридж. В гордом одиночестве Руперт начал читать над ними последнюю молитву.
Джакс рыдал над каждым, к кому он не успел вовремя, и шатался по всему Эштауну с бутылкой противоядия, обходя все закоулки, пока Руперт не поймал его и не заставил лечь спать.
Сам он не сомкнул глаз и еще не скоро решится на это. В голове у него безостановочно крутился список неотложных дел.
Сесил Родес пропал. Остальные предатели сидели в заточении, дожидаясь его решения.
Юный Оливер Логлин пребывал в коме.
Власти Висконсина дожидались от Руперта звонка с разъяснениями по поводу авиакатастрофы на озере.
Еще нужно было починить сломанный лифт. Брендон, который наверняка теперь уйдет в отставку, уже мог проголодаться.
Кстати, в О.Б. больше нет главного повара, но люди от этого не перестанут хотеть есть. Руперт искренне надеялся, что все не откажутся от французских тостов, потому что сам он больше ничего готовить не умел.
А еще Феникс забрал зуб.
Руперт задумчиво провел тяжелой рукой по подбородку и остаткам бороды. Он даже не хотел задумываться об этом — старые воспоминания, словно шрамы, саднили и начинали кровоточить. Он будто по новой копал могилы для искореженных останков, замурованных Фениксом в стены и полы Эштауна. Его брат…