Дело в том, что у чудесного повара не было ног.
Ну, то есть ноги-то у него, конечно, есть, подумал про себя Сайрус. Вот только они… цельнометаллические.
Под его фартуком виднелись два изогнутых блестящих костыля, которые спускались к прорезиненным шарикам суставов в лодыжке. Под этой конструкцией располагались небольшие резиновые ступни треугольной формы. Сайрус изо всех сил старался не смотреть. Человек был похож на слона с антилопьими ногами.
Великан встал напротив, упер волосатые кулаки в бока и, нахмурившись, посмотрел на них.
— А ты привел гостей, — сказал он. — Незваных. — И тут он поднял брови и улыбнулся во весь рот. — Незаконных наследников. Да еще в этот сумасшедший час.
Нолан нимало не смутился.
— Это Большой Бен Стерлинг, повелитель кухни размером с акр. Бен, зацени двух последних Смитов Эштауна — Сайруса и Антигону.
— Приятно познакомиться, — сказала Антигона, пихнув Сайруса локтем. Она протянула руку, и та немедленно исчезла в огромной лапе Стерлинга.
— А я про вас знаю. — И он заговорщически подмигнул. — Ох, ну и шуму вы наделали сегодня. Костлявый Билли подобрал себе достойную парочку. Ваши далекие предки веками жили вне закона еще тогда, когда прадед Скелтона замыслил свое первое преступление. Вы же бунтари до мозга костей. Бунтари Костлявого Билли.
Сайрус смутился и открыл рот, но Стерлинг остановил его взмахом руки.
— О, не стоит беспокоиться. Либо правда, либо ложь, третьего не дано. Кухня все равно все слышит, все знает, а я… Я и есть кухня.
Хлопнув Сайруса по спине, он заливисто свистнул.
— Накройте на стол! И три стула сюда!
В толпе перед окном произошло какое-то движение, и человек, вытрясавший картофельные очистки в мусорку, побежал за стульями. Колокольчики переливчато звякнули, и Стерлинг шагнул к ним на освободившийся пятачок.
— Я поболтаю с вами, как обычно делаю, — сказал он. — Но все же ваш экскурсовод выбрал самый неудачный момент.
Три стула уже стояли на месте. Стерлинг пододвинул один Антигоне и шагнул к Сайрусу.
— У меня для вас есть одно правило, — сказал он, сверля взглядом их обоих. Он потер свою бороду и наклонился поближе к ним, понизив голос: — Если в моей кухне горит свет, вы можете заходить и чувствовать себя как дома. Если он выключен, что ж, проходите и чувствуйте себя как дома. И днем и ночью вы можете приходить сюда. Моя команда наскребет для вас что-нибудь перекусить. И не думайте пользоваться туннелем, я даже говорить об этом не стану.
Он улыбнулся и встал во весь рост.
Сайрус рассмеялся. Глаза великана были цепкими и проницательными. Редкие зубы сверкали белизной. Черная борода была толще, чем пучок черного сена. Куда бы Сайрус ни отводил свой взгляд, глаза сами собой возвращались к подпрыгивающим затейливым сережкам, которые сверкали в кухонном хаосе и позвякивали при каждом шаге, и он невольно начинал улыбаться.
— Спасибо, — поблагодарил Сайрус. Он не знал, что еще можно сказать. Кивнув, великан отвернулся от него.
— Мелтон! — прогремел он. — Следи за своим соусом, негодяй!
Между тем женщина в белом поставила на поднос три миски с замечательной дымящейся лапшой, а за ними последовало блюдо с кусочками говядины, поджаренной на гриле и обильно политой соусом.
Сайрус медленно вдохнул. Антигона посмотрела на брата и улыбнулась.
— Я даже не подозревала, что настолько проголодалась, — сказала она. — А вот ты, похоже, совсем не удивлен.
Сайрус изумленно потряс головой. Сидящий рядом с ним Нолан накладывал мясо в свою тарелку с лапшой.
— Он что, серьезно? — удивился Сайрус. — Мы действительно можем приходить, когда захотим?
Нолан кивнул.
— Только не ссорьтесь с его помощниками и всегда убирайте за собой.
Мужчина, резавший овощи неподалеку от них, рассмеялся.
— А как он лишился ног? — поинтересовалась Антигона.
— Озерная акула, — ответил Нолан. — Воздушная авария. Гонки на мотоциклах. Проиграл в кости тайским пиратам. Своими руками отрезал и приготовил для вождя на каком-то каннибальском пиру. Варианты зависят от количества выпитого им вина.
Сайрус отправил в рот первый кусочек и начал жевать; вкусы наложились друг на друга — соевый соус, кайенский перец и арахисовая заправка. Его брови удивленно взмыли вверх. Этот вкус он не чувствовал уже два года. Это был любимый рецепт их мамы.