— Нам все же удалось унести ноги, и мы вернулись в Эштаун со множеством невиданных, экзотических трофеев. Но самым необычным трофеем из всех была ваша мама.
— Что? — Сайрус подскочил. — Что вы хотите сказать?
— Ее звали Катаан, так же, как называлось ее племя. Для нас она стала просто Кэти, и, нарушив все мыслимые и немыслимые законы Ордена, мы взяли ее с собой в Эштаун. И что еще хуже, твой отец всерьез решил на ней жениться. Совершенномудрые отнеслись к этому снисходительно, но вот Хранители твердо отказались давать разрешение на этот странный союз. Впервые наши дороги разошлись. Лоуренс бросил Ордену вызов и в результате сблизился со всеми остальными отверженными. Скелтон стал его наперсником. Потом он женился на Кэти и все потерял. Спустя многие века древняя семья Смитов была отлучена от Ордена. До вчерашнего дня.
— Вы рассказали правду? — спросила Антигона. — Неужели так все и было?
— Именно так, — коротко ответил Руперт.
— Мы, конечно, знали, что мама — бразильянка. — Антигона удивленно посмотрела на брата. — Но я думала, что они познакомились, будучи студентами.
— Хм, ну она, конечно, была студенткой. Но она никак не бразильянка. — И Руперт поднялся на ноги. — Она — катаан, дитя древнего и забытого народа. Посмотрите на свои волосы. На кожу. Это ее дары вам. — Он улыбнулся и пошел к выходу. — А теперь спокойной ночи.
— Подождите, — сказала Антигона. — Не уходите так. Вы не расскажете нам всю историю целиком?
Гривз остановился, заколебавшись, и на мгновение его улыбка стала совсем лучезарной. Он попытался спрятать ее в бороду.
— Спокойной ночи, — непреклонно произнес он, и улыбка исчезла. — Мне надо поучаствовать в одной охоте.
Антигона вскочила на ноги.
— Вы сказали, что у папы был еще старший брат? Как его звали?
— Дэниэл, — ответил Руперт. — Вашего дядю звали Дэниэл.
Пригнув голову, Гривз скрылся в темноте. Только планки поскрипывали под его тяжелыми шагами.
— Сайрус… — Антигона медленно повернулась к брату. Ее глаза были огромными от удивления.
— Что ты хочешь мне сказать? — спросил Сайрус. — Теперь я не удивляюсь тому, что тот сопляк в зале обзывался.
— Мне потушить свет? — Голос Руперта эхом раздался в комнате.
— Нет! — Антигона присела, и ее ноги задрожали.
— Тушите! — крикнул Сайрус.
— Спасибо за одеяла! — добавила Антигона.
Огни в Полигоне стали гаснуть один за другим. Остались гореть только маленькие фонари в центре их убежища, изливая вокруг тусклый оранжевый свет.
Дверь в подвал с грохотом закрылась.
Антигона встала и сунула под мокрую от пота руку Нолана свежую подушку. Потом она потянула Сайруса за руку и подняла его на ноги.
Вместе, молча обдумывая услышанное, они расчистили два других алькова настолько аккуратно, насколько могли. Постелили простыни, развернули одеяла, раскидали подушки, и получились две новые кровати. С такой кучей подушек даже холодный камень стал уютным. Антигона потушила два из трех светильников.
В темноте было слышно, как в зале возятся Секущие Пауки, ползают, противно щелкая, и со стуком падают с обмазанных маслом стен. Лежа под одеялом, Сайрус глядел в потолок.
— Сай, — тихо позвала его Антигона. — Мы не из Калифорнии.
Она повернулась на бок и посмотрела на Сайруса через комнату.
— Мы отсюда.
Сайрус почувствовал прилив злости, но усилием воли сдержал рот на замке. Он хотел просто чувствовать усталость. Не хотел ни о чем думать.
— Сайрус? Я серьезно. Две тети, дядя, бабушки с дедушками… Вот где наше место.
Сайрус с трудом расслабил скрежещущую челюсть.
— Спокойной ночи, Тигс, — сказал он и отвернулся к стене.
— Сайрус, ты не сможешь сейчас спать, и ты должен поговорить со мной об этом. Это не какой-нибудь тест по математике, который ты не покажешь мне, или сочинение по английскому, которое можно утопить в ручье по какой-то глупой прихоти.
Нолан захрапел. Сайрус услышал, как в противоположном углу завозилась Антигона. В плечо Сайрусу полетел ботинок. Он даже не шевельнулся.
— Может, ты сядешь нормально и перестанешь вести себя как в школе? Все-таки это я, а не психотерапевт. Все эти штуки… Они вообще полностью меняют нас.
Сайрус прижался лбом к камню, позволив холоду охватить кожу.
— Нет. Ничего это не меняет, Тигс. Я тот, кто я есть. Я не изменюсь, и я не собираюсь говорить об этом.
Сестра раздосадованно фыркнула и зашелестела одеялами. Она уже готова была сдаться.
— Не надо было врать Гривзу про зуб. Он тебе вообще нужен? Что ты собираешься с ним делать?