— Стой, Анка! — пытается удержать ее Ванюшка, но в кухню уже входит высокая, по-мужски крутоплечая женщина в кирзовых сапогах, брюках, в точно такой же клетчатой ковбойке, что и на Ванюшке. В крупных губах женщины — погасшая папироса, нос с горбинкой, лицо восковое, твердое, начертанное резкими линиями. Увидев ее, Ванюшка почтительно здоровается: это известный в районе шофер-дальнерейсовик Валька Скаткова. Она же отвечает сквозь зубы, зло. Видимо, сразу поняв по смущению Анки и невозмутимости Ванюшки, что за секунду до ее прихода они целовались, Валька насмешливо фыркает.
— Сосунки! — хриплым голосом произносит она. — Целовались небось!
— Целовались! — как можно веселей и независимей отвечает Ванюшка.
— Молодцы! — иронически кривит губы Валька и неожиданно заливается грубым, икающим смехом. Так хохочет плохой драматический актер, когда нужно изобразить демонический, уничтожающий хохот. — Ха-ха-ха! — грохочет Валька. — И это называется муж с женой! Боже ж мой, что делается на белом свете! Эй вы, сосунки, вы хоть разочек полежали в кровати?! Ха-ха!
Анка краснеет до слез, закрывает лицо руками, а Ванюшка быстро выступает вперед, точно хочет закрыть своим телом Анку от смеха Скатковой.
— Потише, Валентина! — угрожающе говорит Ванюшка.
— Ого! — вскидывает узкие брови Валька. — Ты никак хочешь напугать! — Откачнувшись назад, она смешно закатывает глаза, разыгрывая испуг. — Ой, не пугай меня! Может припадок хватить. Не пугай, прошу! — умоляет она.
Наверное, все это выглядит не слишком смешно, Валька хватает через край, так как Ванюшка успокаивается и мирно, тихо просит:
— Не надо, Валентина! Тебе самой, наверное, противно казаться такой…
— Какой? — спрашивает Валька и быстро гасит улыбку. — Какой, Ванюха?
— Сама знаешь! — со вздохом отвечает он.
И вот уже не лихой шофер-дальнерейсовик стоит перед Ванюшкой и Анкой, а пожилая женщина с густой сеткой морщин на восковом лице. Папироса и та уныло свешивается из уголка ее помягчевших губ.
— Не сердись, Ванюшка! — устало говорит Валентина. — Мне же вас, дуралеев, жалко. Поженились, а живете отдельно. Разве это дело. Вот я и злюсь!
Сказав это, она тяжело поворачивается, кладет ладонь на высокий лоб.
— Голова болит! — вздыхает Валентина. — Я ведь вчера водку пила, Ванюшка…
— Ты… не пей! — жалея ее, страдая, говорит Ванюшка. — Ты не пей водку, Валентина!
— Водку не пей, мужиков не люби, махру не кури, дома не имей… — как во сне произносит Валентина, глядя на Ванюшку, — Что же делать? — спрашивает она себя и сама отвечает: — Ничего не делать!
Обхватив лоб длинными пальцами, запнувшись о порожек, Валентина выходит из кухни.
Ванюшка и Анка, не сговариваясь, одновременно делают движение друг к другу и крепко, порывисто обнимаются. Она, маленькая, тоненькая, кажется рядом с высоким Ванюшкой девочкой. Глядя на нее, действительно трудно представить, что Анке восемнадцать лет и она десять дней назад стала законной женой Ванюшки Чепрасова…
Это случилось на третий день после того, как он получил новую машину. Ванюшка пришел в общежитие, вызвал Анку в коридор, пошептал что-то на ухо, и она тотчас же вернулась в комнату за паспортом. Через полчаса они были в поссовете, а через час весь поселок знал, что Ванюшка и Анка расписались. Парни из мужского общежития остолбенели, когда Ванюшка вернулся на свое привычное место, дико заржали, но замолкли, так как Ванюшка показал им кулак — это был хороший кулак, которым Ванюшка, положив на шляпку гвоздя пятикопеечную монету, вколачивал гвоздь в доску.
Анкины подруги по общежитию сочувственно поплакали, кляня девичью судьбу, но скоро перестали, охваченные любопытством, желанием узнать, как «это бывает».
Начальник автоколонны Спиридонов, услышав о женитьбе, пришел в ярость. Он стучал кулаком по столу, кричал, что он подобные фокусы видел, и Ванюшка у него отдельную квартиру такими выкрутасами не выбьет, а получит ее в порядке очереди. Начальник рассердился сильно.
После свадьбы в жизни Анки и Ванюшки внешне ничего не изменилось, если не считать того, что они стали есть вместе…
— Спиридонов даст комнату! — после продолжительного молчания говорит Ванюшка. — Коли дал машину, значит, даст и комнату.
Мысль о связи комнаты с машиной Ванюшка высказывает Анке, наверное, в сотый раз, но она неизменно встречает его радостным изумлением. Вот и сейчас широко открывает серые глаза, всплескивает ладошками, склонив голову, восклицает: