Рядом с Лиллианой появился Азагот, и пожал руку Ревенанту. Король Ада изменил внешность, с последней встречи с Зи. Иногда Ревенант был лысым, иногда блондином, но сегодня его волосы были длиной до талии и такими черными, что цвет вызывал резь в глазах. Одет он был в матово-угольную броню, на плечах и локтях которой находились опасные шипы, все это Зи уже видел.
Кроме черного плаща, тяжело свисающего с плеч, словно сделан из резины, но при ближайшем рассмотрении, Зи понял, что плащ не материальный вовсе.
Азагот покачал головой, окидывая взглядом новшество Ревенанта.
— Плащи — идиотский предмет гардероба. И во время битвы лишь мешают.
— Эй, — проговорила Лиллиана, ткнув свою пару локтем в бок. — Не надо произносить вслух свои мысли.
Ревенант рассмеялся.
— Он — придурок, но он прав. Поэтому плащ не обычный. — Он кивнул Зи. — Попробуй его схватить. Я разрешаю.
Любопытствуя, но надеясь, что не превратится в пар, Зи протянул руку к плащу. Но материал прошел сквозь пальцы, словно воздух, а через мгновение в руке Зубала появилась боль, словно ее опалил ядовитый огонь импа.
— Проклятье, — выдохнул он, тряся рукой. — Что за на хрен?
— Он сделан из шкуры даркветота
Лиллиана скривилась.
— Фу.
— Ах, не горюй о нем, — сказал Ревенант, любуясь плащом. — Он был чмошником. Ему стоило лучше подумать, прежде чем предавать меня.
Он повернулся, и, казалось, исчез от шеи до ботинок.
— Круто, да? Он отталкивает магию, острые предметы и пули. У каждого такой должен быть.
— У тебя иммунитет к этой хрени? — спросил Зубал.
Он щелкнул пальцами.
— Почти иммунитет. Копье или пуля меня достигнут, но не убьют. Хотя разозлят. — Он посмотрел мимо их всех. — И зачем же я здесь? Азагот сказал, что это срочно. И лучше бы так и было, потому что мне нужно на вечеринку в честь дня рождения.
— Вечеринку? — Зубал был не уверен, что правильно расслышал. Парень не походил на того, кто балуется тортиками и шарики надувает. — Ты идешь на вечеринку в честь дня рождения?
— Когда дело касается моих племянников и племянницы, черт да. На вечеринках Всадников всегда случаются драки. — Он пошевелил бровями. — Хорошие моменты.
— Расскажешь мне, что они сказали на счет моего подарка, — вставил Азагот, с самой что ни на есть дьявольской улыбкой.
— Даже спрашивать боюсь, — выдохнула Лиллиана.
А Зубал нет.
— И что ты послал?
Зеленые глаза Азагота искрились озорством.
— Я нанял клоуна. Такого, от которого одни лишь невзгоды и разрушения, пока ты его не убьешь. — Он пожал плечами. — Я решил, что наименьшее, что могу предоставить — развлечение.
— Ужасно, — произнесла Лиллиана, впиваясь в Азагота взглядом.
Ревенант расхохотался.
— Веселуха. — Он хлопнул Азагота по спине. — Давай закончим здесь скорее, чтобы я успел на представление.
Когда Азагот и Ревенант перенеслись, как Зи догадался, в кабинет Азагота, он недоуменно гадал, зачем должен был встречать Ревенанта. Но когда Лиллиана положила руку на его, понял, что попал в ловушку, и что организовала ее она.
— Все в порядке? — спросила она. — Ты заперся в комнате, а Векс не вернулась. Мы все волновались.
Волновались? Они волновались за него? Никто, кроме Лауры о нем не волновался.
Даже родители. Как безжалостные и квалифицированные воины, ипсалимы подходили к воспитанию методом «естественного отбора», что Зубал отверг, когда Лаура стала все хуже и хуже учиться и тренироваться. Постепенно, их братья стали ее сторониться, а Зи оставался рядом, помогал, чем мог, обманывал, если нужно было, чтобы удержать ее от изгнания с Небес.
Но когда собственная семья бросила ее, как чертову раненную лошадь, он не смог ее больше защищать. Он боролся, как черт, пока все его кости не оказались сломанными, а кожа почернела от огня, но Лауру забрали те, кому они доверяли больше всего.
— Все нормально, — солгал он. Все даже близко не нормально. Каждый удар сердца приносил боль, словно оно не знало, ради чего качает кровь. Зубал не чувствовал этого с момента смерти Лауры, но сейчас было хуже, потому что любимая женщина жива. Просто она не его.
— Зубал, — начала Лиллиана, направляясь во внутренний двор с фонтаном, — что произошло между тобой и Векс?
Последние два дня пьяного угара он считал, что размолвка произошла по вине Векс. Но сейчас, когда в голове прояснилось, а по венам потекла кровь, а не алкоголь, начал осознавать, что виноват он сам. Виноват сам во всем. От унижения кожа стала неуютной.