Среди этих людей всегда существовали радикальные личности, которым простого внимания было недостаточно. Они организовывали секты, направленные на свержение власти, добивались исключения из торговых гильдий отдельных насоливших им людей, вклинивались в процессы, о которых не имели ни малейшего представления. Они были прямыми паразитами, которые истощали в основном нервную систему чиновников всех уровней городской иерархии, но угрозы как таковой не несли. Их бредни никто не слушал, последователей в большом количестве они никогда не собирали, а потому спустя несколько месяцев глашатай где-нибудь у оборонительной стены провозгласит всего один раз, что некий предводитель секты найден заколотым в подворотне, кошель его был нагло украден, разило от него спиртным за километр и да хранит Создатель его душу. А всё ради того, чтобы новая фигура, облачённая в холщовую рясу и ведущая за собой десяток замызганных деревенщин, попытала судьбу на этой арене, где битвы ведутся праведниками за право поддаться греху.
Уже на небольшом отдалении от того места, где должен был быть склад, весь отряд почувствовал отвратную вонь, будто разом опаливали щетину десятка свиней. Сильно пахло гарью и дымом, смешанным с железистым запахом свежей крови и жжёного волоса. Двинувшись чуть быстрее по сухим, протоптанным улицам, заставленным наспех сколоченными низкими зданиями и шатрами из толстого сукна, они почти что проломились сквозь ряды временных построек и вылетели на место, где запах чувствовался сильнее всего.
Пепелище. Огромное пепелище, с тут и там разбросанными горящими брёвнами и досками. И посреди этого пепелища стоит крест, на котором догорает четвёрка повешенных на цепи людей. Среди них – Бежевый Щит, который должен был притащить трёх других повешенных в Казармы. Кто бы это ни сделал - он явно не особо разбирался в том, кто же скрывался под чёрным плащом. Обугленные останки людей источали ужасающую вонь, от всего этого пепелища разило удушливым запахом копоти и горькой смолы. Скорее всего, здесь стоял один из складов, который неизвестные решили попросту сжечь. Людей же, которых они выловили на складе, они предали такой же смерти - сожгли заживо.
На стене одного из домов, который ближе всего находился к пепелищу, огромными буквами, начертанными уже темнеющей кровью, виднелись слова «Послание в доме».
Уиллем и ещё несколько Щитов подошли вплотную к дверям дома, в то время как остальная часть отряда обступила дом по кругу, встав у окон и заднего хода. Дом хоть и выглядел обжитым и крепким, но внутри было абсолютно пусто, если не считать несколько тюфяков, набитых сеном, и столиков из гнилой, трухлявой древесины.
Аккуратно войдя в дом, Уиллем и Щиты быстро разбрелись по нему, пропуская вперёд остальной отряд. В углу тёмной, покрытой вековым слоем пыли комнаты валялся тщедушный, тощий человечек, дрожащий не то от холода, не то от страха и укрытый с головой тёмным, поеденным молью одеялом. Стоило только одному из стражей подступить к нему поближе, как человечек тут же сжался в клубок и попытался вжаться в угол как можно сильнее.
Кротким кивком и жестом «сдёрни с него одеяло» Уиллем отдал приказ одному из Щитов. Резким рывком Щит сорвал одеяло с человечка, отчего тот даже подпрыгнул на месте и завопил:
- Я не Служитель! Не Служитель! Они сделали это насильно! - кричал худой как скелет мужчина, у которого, по всей видимости, не доставало нескольких зубов.
- Молчи! Забери Создатель твою душу, какого чёрта ты тут забыл?! - вскипел Уиллем.
- Живу! Выживаю, как и многие в этих местах.
- Кто это сделал? Кто сжёг здание? - громко вопрошал капитан Берро, тыча пальцем в горящий крест.
- Калеб... Калеб...