- Жизнь твоя ничего не будет стоит, стоит мне только сказать, что первый из последователей Церковников Малефикар был пойман. Поэтому сохрани свою жизнь и надейся на то, что твои спасители когда-нибудь захватят казармы и отопрут все клетки в тюрьме. Скажи мне то, что я хочу знать и мы тут же прекратим беседу. - мягко, но с впечатляющей жестокостью сказал Берро.
- Он узнает...
Торик резко дёрнул рукой и ухватился клещами за язык мужчины, сжав его с невероятной силой. Кровь тонкой струйкой потекла с языка и закапала на и без того замызганный пол. Бродяга заверещал от новой волны оглушительной боли, тело его дёрнулось, после чего крики только усилились - повреждённые конечности дали о себе знать.
- Место и время, старик. - повторил капитан.
- Зафта... Пропфофеть зафта... ‘а юшном ‘ынке... - глотая буквы ответил бродяга и отключился от боли.
Грубо одёрнув руку, Берро вытер залитые слюной и кровью пальцы об маленькую тряпицу и поднялся на ноги.
- Уберите это недоразумение. Бросьте в темницу, завтрашним утром отправьте лекаря. Больше его не трогать.
- Ясно, капитан. - с бесстрастным выражением лица ответил Торик и с грохотом бросил тяжёлые клещи на железный стол.
Как уже было сказано ранее, горожане Суты были не менее кровожадны, чем стражники города. Любимым развлечением жителей были показательные казни, которые хоть и внушали страх и боязнь оказаться на плахе, но вместе с тем подпитывали народ благоговейным ужасом и трепетом, который взрывал их головы и заставлял почти что потешаться над людьми, на шеи которых были накинуты петли из грубой толстой верёвки. Пьянящий, дурманящий гул толпы. Сбивающий всякую разумность рёв самих преступников. Обожаемый всеми Главный Советник, который единственный достоин такой чести - убить человека на глазах целого города и не только не получить наказания, но и встретить свои телом восторженные вопли любви. Сута - странный город, если не сказать противоречивый, потому и люди там подстать окружению.
К большому удивлению Щитов и самого Берро, на южном рынке выстроилась гигантская очередь, которая не давала отряду Главного Советника подойти к самому рынку. Как не пытались они продраться сквозь плотные ряды, сомкнувшиеся по неведомой причине перед обветшалыми стеллажами и пыльными, прогнившими лавчонками, у них ничего не выходило.
По обрывкам тех разговоров, которые только они смогли разобрать и вычленить из дикого гула, стражники поняли, что вся эта монструозная толпа, сравнимая с третью населения города, пришла на великую казнь.
- Разойдитесь! Немедленно! Не путайтесь под ногами стражей! - ревел Берро, но по всей видимости его никто так и не услышал.
Толпы людей теснились и взбухали словно кипящее варево. Вот они чуть успокоились, затихли их голоса, а головы прижались к земле, чтобы тут же, спустя несколько секунд взорваться новой волной восторженных криков, руки их тычут в небо, а сами они скачут как шуты перед царями. Давят таких же, как они, людей, что всего лишь пришли поглазеть на зрелище, и ведь им даже невдомёк, что такими дикими плясками и завываниями срывающихся на крик глоток они лишь выдают в себе ту первобытную сущность, которую Церковники наверняка и хотят видеть. Умно, Калеб. Браво.
- Распихивайте их по сторонам иначе мы так и останемся торчать на этом самом месте!
Грубо растолкав оголёнными мечами зазевавшихся горожан, так и не понявших, что среди них уже битый час топчутся не менее двух десятков стражей, закованных в бежевые блестящие латы, Щиты вместе с Берро стали протискиваться к кривому, шаткому эшафоту, который возможно было бы возвести за несколько часов. Однако, казнить повешением на нём никак бы не вышло - не хватало нескольких важных балок, к которым и подвешивались петли. В результате получился высокий деревянный подиум, безо всякой плахи или креста. Либо людей этих обманули и одурачили, согнав для прикрытия, либо же Церковники задумали хитрость.
До того момента, как стражники не подобрались вплотную к эшафоту, они не испытывали никакого странного предчувствия. Толпа горланит своё, сам эшафот пуст, а хвалёных Церковников как не было, так и нет. Но стоило им оттеснить людей подальше от себя, создав свободный полукруг, как народ тотчас стали орать:
- Это они! Пришли! Явились!
- Стражники!
- Вот-вот придут!
- Я вижу! Вижу!
Со всех сторон посыпались вскрики, будто бесчувственные тела попадали на землю, перепугав ораву детей. Создалось впечатление, что появление стражи взбаламутило это кипящее варево. Можно подумать, толпа людей, по размерам охватывающая население трети города, не должна была привлечь внимание стражников и Совета.