В попытках разглядеть хоть что-нибудь за нависшими стенами из человеческих тел Уиллем, как и остальные Щиты, мотал головой по сторонам и совсем забыл о том, что главное-то место прямо перед ними - эшафот. А тем временем на эшафот неспешно взобрались четверо людей: крепкий, высокий мужчина с серыми, слегка вьющимися волосами и широкой бородой в форме клина, две девушки, так похожие друг на друга, что напоминают близнецов, но разнятся ростом и телосложением, а также цветом волоса, и ещё один мужчина, смуглый и лысый, с лицом, усеянным ранами и шрамами, будто его только-только вытащили из передряги. На четвёрке были одинаковые одеяния, уж очень сильно напоминавшие одеяния служителей Детей Создателя, но отдельные части явно пришли из более ранних обычаев, как то: костяные ожерелья, сандалии из кожи и металлических заклёпок, а также орнамент... Очень необычный орнамент, напоминающий чёрное, покрытое шипами солнце, заключённое в туманность, дымку, а сам символ солнца удерживается грубо очерченной кистью руки. В совокупности выглядит так, будто Дети Создателя повстречали тёмный культ солнца, от связи с котором и родилось это недоразумение.
И это не есть обманчивое представление. Церковь Малефика зиждилась на двух главных символах, которые почитали ещё сами Первые и их предки на других материках - Сатум и Фатум, «Время и Пустота». Тысячелетиями эти символы укладывались в основу мироздания, обрастая мифами, легендами и догмами, которые со временем стали куда более жестокими, чем их первоначальные варианты. Культов, которые не спроста стали неправильно трактовать древние текста, родилось преогромнейшее количество, но во все времена они были гонимы и становились частью праведной охоты за еретиками.
- Тише, дети мои! - вскричал седовласый мужчина.
- Хотелось бы верить, что они понимают, где оказались... - почти шёпотом проговорил Берро.
- Встаньте на колени пред посланником Бога-Создателя этой грешной земли. Коль чисты помыслы ваши - не запятнаны будут ваши ноги. Церковники Малефикар приветствуют вас. - по окончанию фразы трое людей, что стояли за спиной седовласого, опустились на колени, прошептали два-три слова на непонятном языке и вновь поднялись на ноги.
Толпа заворожено уставилась на высокую, плотную, но определённо привлекательную для их глаза фигуру. Однако примеру троицы никто не последовал. Только сейчас до них начало доходить, что казни не будет, но напряжённая тишина, которая сковала их ноги, не позволила даже двинутся с места. Краем сознания они понимали, что то, что происходит в данный момент, уж очень важно. Мало-помалу они исподтишка стали поглядывать на гневную физиономию капитана Берро и на остальных стражников, обступивших его со всех сторон.
- Да спадёт свет согревающий на головы люда мирского. Да преобразит грязь и гниль в жизнь цветущую, да восславит заслуги падших и забытых. - мужчина говорил громко и уверенно, причём так, что на молитву или проповедь это вовсе не было похоже. Скорее, это было прошение.
- Калеб Мальферий! - вскрикнул Уиллем.
- Помолимся за сущность божественную, отдавшую жизнь за наше процветание и бытность безбедную, лишённую болезни и страха. Во имя Бога-Создателя, услышьте мои слова и примите, как подарок за внимание и волю. - мужчина прочистил горло и практически запел древнюю, времён Первых, молитву, которую Уиллем часто слышал от матери. - «Wollo to pretus igno… Wollo to pretus fammi… In oluin mannos kami. Muttoro kas pretu Ander. Mut rein pretu Derre-Ander, rokkolo itsa humanat. In xrotoe pretu manius Netera. Altui.»
- Мальферий! Ответь мне! - заорал Уиллем, подойдя вплотную к эшафоту так, что глаза его упирались в глаза старца, благо, голова его была в этот момент опущена.
Быстро подбежав к краю эшафоту одна из девушек нагнулась к капитану и цыкнула сквозь зубы:
- После проповеди ты своё услышишь, Берро!
- Да как ты смеешь?! - сжав зубы ответил он.
- Как смеет Совет являться на мирное собрание, воспевающее и восхваляющее нашего Создателя?!
- Спросите у своего старика, что так неосторожно мажет кровью двери домов. - ответил Уиллем и ухмыльнулся совсем так, как это сделал Торик в пыточной камере.
Девушка лишь брезгливо скорчила мину, после чего отпрянула от края эшафота и шепнула седовласому мужчине на ухо несколько слов. Тяжело вздохнув, он вскинул руки к небесам и затянул небольшую песнь, которой служители Церкви сопровождали похороны.
- Морин стал жертвой. Славного слугу Бога-Создателя унесли в жерло кровавой машины бесславные стражи. Какая ирония. - закончил он песнь и напрямую обратился к капитану Берро, нагнувшись с эшафота и глядя тому прямо в глаза. - Что же Совет так долго ждал, чтобы начать нас отлавливать по одиночке, как бешеных собак? Или вы чего-то другого ожидали, капитан Берро?