До последнего момента сам Калеб Мальферий никак не отзывался о том, что он - преступник, а дети его - гонимые еретики. Молча и с безучастным лицом он выслушивал россказни о том, что сегодня дочь Болина Сквира избили в подворотне, молодую прачку Анику Лонковски бросили в темницу на год за потворство преступникам, мясника Лоуса Грина повесили за клеймо на бедре, а старик Грид с перебитыми ногами полз по грязи от рогочущих стражников. Лишь единожды он приподнял бровь, когда один из служителей заявил, что стражники попытались стащить с каменной лестницы Сатум, уцепившись за её одеяния, но та лишь отвесила ногой по злобной морде стражника, да так, что тот завалился на спину, а после прыгнула ему на грудь и, судя по всему, этим и убила.
- Будут проблемы. - тяжело вздохнув, бросил Калеб. - Эти свиньи теперь имеют все основания для того, чтобы накинуть петлю на шею каждому из наших последователей. Ведь теперь они скажут, что я тренирую убийц и каждый из них в какой-то момент может напасть на стражу.
- Верховный... Люди идут к нам. Они видят, что Совет дрожит, как малое дитя, выставленное на холод. Это агония, бред умирающего, который никак не хочет признать, что ему осталось недолго.
Калеб вскипел и, быстро рванув на себя одеяния послушника, отвесил ему крепкую оплеуху, отчего бедолага упал без чувств.
- Нам нельзя! Нельзя принижать целый город, когда вся его стража глумиться над нами и вольна делать всё, что им хочется. Церковь! Бич этого материка! Лживые скоты, которые притворяются белыми овцами. Почти семь столетий назад их белая шерсть впервые была запятнана кровью и отмыться от неё они не в силах до сих пор. Они будут лгать и отбрыкиваться от правды, рисовать себе нимбы над головами, приписывать любовь всех без исключения королей. Не будь у капитан Берро такого союзника, он не представлял бы из себя ничего! Пустое место, которое боится и трясётся, как и всяк в этом городе.
В небольшую комнатку, ярко освещённую лампадами, вошёл полноватый, почти лысый мужчина с копной жидких, непослушных волос рыжего цвета, струящихся по затылку. Мелкие поросячьи глазки, вздёрнутый острый нос и оттопыренные уши делали его крайне смешным на вид человеком, однако хитрая улыбка, кривые зубы и вечное чавканье и плямканье языком по делу и без добавляли ноту неприязни и даже отвращения к его образу. Мужчина поджал руки к рёбрам и сразу становилось понятно - одна из них была когда-то сломана и неправильно срослась, отчего и была подогнута и прижата к телу. Чмокнув губами, он заговорчески обратился к Калебу:
- Ваша светлость... Неужели проблемы?
- Руфус! Дурья твоя голова, разнеси её Бог-Создатель! Когда наши замыслы будут приведены в действие?! - негодовал Калеб, едва не сорвавшись с кулаками на слугу.
- Ваша светлость! Смилуйтесь! Совсем скоро!
- Слово моё... Ты расстраиваешь нас. - с наигранной жалостью и усталостью проговорил Калеб и закачался на месте, истерично посмеиваясь.
Внезапно он рявкнул и одним ударом кулака разнёс деревянный столик, что был подле него, на несколько кусков. Несколько крупных щепок впились в кожу на руке, но Калеб этого и не заметил. Он устало завалился на широкое кресло и подпёр кулаком висок. Скорчив крайне угрюмую мину, он закрыл глаза, пренебрежительно поморщился и тихо, но грубо проговорил:
- У тебя есть неделя. Убирайся.
- Недели и не понадобится, Ваша светлость! Клянусь честью! Всё будет исполнено в лучшем виде и вам не о чем переживать и нервничать! - запричитал Руфус.
Вскинув голову с закрытыми глазами к потолку Калеб громко крикнул:
- Вон! Пошёл прочь!
Руфус в страхе подпрыгнул на месте и, цепляя носками башмаков собственные одеяния, поплёлся прочь из комнаты, запинаясь и оборачиваясь на фигуру человека, которая пышет злобой и ненавистью. Ненависть...
Глава 6. Овечьи шкуры.