- Какова концентрация? - глухо спросил Руфус и шумно сглотнул.
- В зелье как минимум три галлюциногена и несколько добавок, в разы повышающие агрессию. Почти все из них надо разводить в воде по каплям и крошкам, и то эффект получится более чем внушающим. Посему... Начнём с капли на кубок. - нервно проговорил Пирей и выхватил мерной пипеткой одну каплю и тут же добавил её в стеклянный стаканчик с водой. Вода слегка помутнела, но тут же весь осадок будто испарился, вернув воде кристальную чистоту.
- Почему такая спешка? - озадаченно спросил один из Церковников.
- Не знаю, как зелье будет вести себя на воздухе в малых дозах... Хвалёное зелье временной слепоты братьев Тотменов действует так, как нужно, лишь в виде россыпи мелких кристалликов. Только что приготовленное зелье, которое быстро твердеет в сплошной кусок кристалла, никак реагировать не будет. Потому и спешка. - буркнул Пирей и тут же сунул стаканчик с зельем в руки вопрошавшего Церковника. - Пей. Не будем тянуть.
- Стой! Если зелье подействует так, как нужно нам, то в бреду этот служитель разгромит всю твою лачугу, да ещё и нам достанется. - опомнился Руфус.
- Так выставьте его на поляну и закройте двери. Благо, за ним можно понаблюдать и через окошко. - недовольно проговорил Ланкас и махнул рукой в сторону замызганного куска земляной стенки, где под самым импровизированным потолком тянулась длинная деревянная вставка с битыми стёклами.
Проводив неудачливого Церковника, который, судя по всему, не шибко сопротивлялся, Руфус дал ему указания - осушить стакан в тот момент, когда из лачуга поступит команда.
Забаррикадировав двери тем, что только под руку попалось, Руфус, Пирей и остальные Церковники припали к окошку и наблюдали за тем, как подопытный Церковник вертит в руках стаканчик и проверяет его на просвет в лучах восходящего солнца.
– Пей! - крикнул Руфус.
Буквально в три глотка осушив стаканчик, подопытный бросил его на землю и заявил, что ни вкуса, ни какого-либо запаха он не почувствовал, будто зелья в стакане и нет. Спустя минуту он посмаковал слюну во рту и сказал, что чувствует соль. В тот же момент его страшно вырвало прямо на землю, сам он завалился на спину и уже ничего, кроме пьяного блеяния различить было нельзя. Он пытался подняться, но ноги непослушно гнулись под собственным весом, руки дрожали, а перед глазами, очевидно, всё плыло. Он начал проклинать на чём свет стоит Руфуса, всю его семью и всех Церковников Малефикар за то, что они с ним сделали и в какую яму завела его вера. Кое-как поднявшись на ноги, он заорал и, смешно, поворачивая всем торсом, пошёл пьяной походкой к лачуге, по пути отломав сук с дерева. С диким грохотом он ломился в двери, стучал веткой по окну, отгоняя смотрящих за ним людей, начал швыряться камнями в лачугу и напоследок, не замечая результата своих действий, начал плечом выламывать двери, попутно выкрикивая ругательства и угрозы, в которых обещал отрезать Руфусу голову и скормить её самому Калебу. По прошествии примерно получаса обессиленный Церковник привалился спиной к двери, захныкал, мямля что-то о своей жене и деньгах, которые потерял за всю жизнь, а потом затих. Минутой позже раздался громкий храп, а затем и звук, с которым падает мешок муки на землю – Церковник отключился.
– Фантастика... – прошептал Руфус.
– Лучшего и желать нельзя было, а? – довольно хмыкнул Пирей.
– Этой колбочки должно хватить на десяток служителей. Большего, я думаю, нам и не потребуется.
– Довольны? Старик Ланкас показал, что ещё на что-то способен, а? Теперь проваливайте из моего жилища, чтобы духу здесь вашего не было. – гневно прокричал Пирей и махнул руками, как бы прогоняя Церковников.
– В твоих услугах мы больше не нуждаемся. Но и знаешь ты слишком много. – тихо проговорил Руфус и причмокнул. Его полулысая голова вспотела от увиденного, руки нервно дёргали полы одеяния. – Калеб будет недоволен, если мы так просто оставим тебя в покое.
– Пугать меня вздумал? Ах ты ж крыса церковная! Меня не напугали три войны и все те разы, когда меня под пытками перетягивали на другую сторону. Я смерть вдыхал как лучшее из благовоний! Во мне яда и химикатов больше, чем Лок Герцике за все пять веков истратил!
Кристоф занервничал. Он был излишне импульсивным человеком, и уже не раз эта черта характера приводила к ужасным последствиям. Большие капли пота стали стекать по лбу и щекам, толстое тело его подрагивало, а сам он едва слышно повторял: «Верховный будет недоволен, Верховного бы это не напугало... ». Он быстро-быстро тёр кулаками глаза, своей пятернёй словно гребнем чесал волосы без устали, отирал ладонями пот с лица и часто дышал.