– Он опьянил их Уиллем... Мы должны... Врачи, нам нужно.. Должен же быть кто-то, кто это сделал... – бессвязно лепетал рыдающий Понтифик.
– Он идёт не просто по головам. Они идёт по рукам, которые сами его превозносят. – глухо проговорил Берро и бросил пергамент на землю.
– Нам надо найти... Ланкаса... Пирей может такое сделать... Уиллем, ты поможешь? Уиллем? Поможешь мне найти его, ведь да?
Невозможно было смотреть на Птеруса без содрогания сердца. Раскрасневшиеся глаза и хлюпающий нос, грязное и запыленное одеяние, некогда сиявшее золотом и драгоценными камнями. И это булькающее, глухое бормотание слабого, безнадёжного старика, которое по мере истощения всяких его сил превращалось в скрип ржавой калитки, застрявшей внутри его горла.
Уиллем сильно зажмурился и с горькой, печальной улыбкой протянул:
– О чём вы говорите?
– Мы должны... Найти человека. Пирей Ланкас... Пирей.
– Кто это? Чем он нам поможет?
– Он один... Один на весь материк мог сделать нечто подобное. Один он... – Птерус натужно давил из себя слова, сгребая руками рыхлую землю.
– А как же Красный Знахарь Максвелл Тотмен? А "Плачущий капитан"?
– Нет... Один он...
Внезапно на широкую улицу перед площадью, всего в нескольких десятках метров от Птер Абье пронеслись несколько человек и сбросили большой мешок на землю. С диким хохотом парочка унеслась в глубь улицы, откуда ещё спустя несколько минут всё гремело и гулко ухало отражающееся от каменных стен эхо. Приказав страже принести мешок, Уиллем неторопливо, оттягивая момент, поднялся со ступеней.
– Тяжёлый. – тихо выругался один из стражников.
– Как будто камнями набит. – подтвердил другой.
– Раскройте. – тихо сказал Берро без всякой надежды.
С кряхтением стражники приподняли мешок и, резанув по нему мечом, вывалили заколотое тело самого Пирея Ланкаса. Перемазанное глиной и влажной землей, с мутными глазами и вздувшимися кусками кожи, которую уже стали подгрызать черви, тело отвратительно несло гнилью. К телу маленькими гвоздиками были прибиты такие же грязные в пятнах медали – обнажённый торс был усеян ими от ключиц до низа живота.
Понтифик, только зацепившись взглядом за ряд крючковатых звёзд, внутри которых ютились три чёрные жемчужины, подполз на коленях к телу и подхватил его на руки, уложив голову к себе на ноги.
– Конферские медали за выдающуюся службу. Так близко висят с Государственными знаками за отвагу. Кто ж тебя так, старый друг...?
– Это...
– Пирей "Огнедышащий" Ланкас... Участник трёх войн, пять раз взят в плен. Человек, сумевший обмануть и конферцев, за что получал медали из рук нашего короля, и послуживший врагу, за что был награждён их высшими наградами... – Птерус с почти безумной улыбкой поглаживал труп по грязным, слипшимся волосам и нежно стряхивал с впалых щёк Пирея песок и корешки.
Уиллем грязно выругался в темнеющие улицы города. Заходящее солнце окутывало Суту полувидимой дымкой прохладного тумана, накрывало словно пледом убаюкивающей темнотой. Ночь выпускала на свободу лёгкую, едва различимую мелодию цикад, скрип холодеющей земли, тихое потрескивание дерева. Разгорается бледное зарево – то мёртвая луна показывается на небосводе, так что даже с земли прекрасно виден её странный рисунок, образованный рельефом. Пройдёт немного времени, и на момент уснувший город вновь оживёт, как оживает всякий раз после того, как белый свет ложится на улочки.
Совсем скоро воздух наполнится запахом горящей смолы и воска, влажностью и почти незаметной сладостью. Но единственный запах, который почувствует Уиллем, будет запах гниющего тела, а звук, который эхом будет звучать в ушах – падающие на сморщенную кожу капли слёз.
– Уиллем...
– Да? – шёпотом ответил капитан.
– Нам ведь никто не сможет помочь?
– Он заручился поддержкой горожан этого города. Подорвал всякий авторитет Церкви. А теперь хочет получить поддержку короля и протиснуться в Совет города...
– И такая наглость сойдёт ему с рук? – не поднимая глаз спросил Птерус.
– Скорее король самолично отречётся от престола, чем не поможет верующим. Нам же поможет лишь чудо.
Глава 8. Контрмеры.
Глава 8. Контрмеры.
Несмотря на то, что своей очередной выходкой Калеб заручился невиданной доселе поддержкой, большая часть горожан не поверила в такую махинацию. Авторитет Церкви был куда больше, чем казалось капитану Берро, а учитывая то, что прямо перед Священным домом разыгралась такая драма, то сомнений в том, что Калеб Мальферий приложил к этому руку, быть не могло. Кто-то называл это ложью во спасение и отчаянной мерой, которая бы обличила скрытые факты, а кому-то это показалось грязной провокацией и несказанной подлостью – идти за такими людьми было бы крайним неуважением.