Чем дальше Уиллема вели по улице города, тем больше ужасных ритуалов он видел своими глазами. На одном из крупных перекрёстков, где стояли огромные чаши для сигнальных костров, ныне не было ни одного брёвнышка – чаши с горкой были заполнены окровавленными зубами, тут и там облепленными кусочками дёсен. От этого гадкого, омерзительного зрелища Уиллема затошнило. В глазах помутнело и он, повалившись на колени, изрыгнул едкую желчь, после чего ещё несколько секунд не мог прийти в себя.
– Для человека, лично участвовавшего в бойне под Храмом Пустоты, вы совсем слабы на желудок, капитан. – съязвил стражник, после чего очередным резким рывком поднял Уиллема на ноги.
Поверить сложно, но всего за одну ночь город из тихого и относительно спокойного места превратился в центр разврата и еретического богослужения. Со всех уголков слышались сладострастные стоны и смех, которые тут же смешивались с воплями боли и щелчками хлыстов. Толпы людей расхаживали по улицам в окровавленных одеждах, с иссечёнными спинами и ногами, но на кого бы не посмотрел капитан Берро – у каждого из них на лице расплывалась благая, почти беззаботная улыбка, будто вся эта вакханалия – не более чем городской праздник, на котором резвятся милые маленькие детишки и молодые пары, в то время как лёгкий ветерок нежно ласкает их лица. Одна из таких девушек, которая едва передвигала ноги, но лучезарно улыбалась проходящим мимо стражникам, упало наземь вниз лицом и перестала двигаться. Один из сопровождающих капитана стражей подошёл к ней и приложил ухо к груди, затем отрицательно покачал головой и продолжил подталкивать Уиллема.
Шаг за шагом они медленно двигались по улицам города и капитан, наконец, понял, куда его ведут. Это были Казармы Бежевых Щитов, под которыми находились катакомбы и допросные комнаты. Конечно, сейчас его закуют в цепи, подвесят под низким потолком и примутся делать с ним всё, что он сам некогда проделал с одним из послушников Мальферия. Стоит ли надеяться на то, что хотя бы часть из его людей одумается и не допустит его смерти? Есть ли хоть призрачный шанс, что его просто хотят запугать, а не расквитаться за все палки, которые он вставлял в колёса Церковников?
Со всех сторон, наконец, разглядели, кого же ведут несколько стражников прямо к Казармам, а потому поднялся страшный гвалт, состоящий из освистывания, грязной ругни, проклятий и обещаний возмездия. Ещё несколько сот метров капитана Берро практически протащили по коридору позора, где в него кидали камнями, плевали, несколько раз попытались вырвать клоками волосы, ударили по лицу, голове, и без того болящим рёбрам. Делали это аккуратно, чтобы не задеть стражников, а потому особого физического вреда капитану не нанесли, но морально он был раздавлен.
– Идиоты... Черти... Послушали хитрого обманщика... Стольких людей убили...
– То ли ещё будет, капитан. – жестоко протянул один из стражников и мощным ударом по затылку вновь оглушил капитана.
Берро потерял счёт времени. Прошла ли минута или целый час? Может быть, то был целый день? Неизвестно. Его заперли в одной из допросных комнат, приковав цепями к полу и навесив на тело мешки с песком, чтобы ему тяжелее было переносить ожидание и допрос. Голова шла кругом, глаза слепли от густой, непроглядной темноты, потому как в комнате никто не удосужился зажечь даже маленькой лучины. Капитан потерял себя в пространстве на короткий миг, пока головокружение помалу не сошло на нет, а глаза привыкли к мороку. За считанные минуты тело его затекло под гнётом мешков с песком, стали невыносимо болеть мышцы и кости. Казалось, пришёл конец его борьбе.
Дверь в допросную отворилась и ослеплённого ярким светом фонаря капитана быстро отцепили от пола, взяли под руки и потянули в сторону. Пока Уиллем приходил в себя и вновь привыкал к темноте, его снова приковали руки к полу, только на сей раз натянули цепи сзади, чтобы капитан уселся на колени и не мог дёрнуться в сторону.
Кое-как расцепив веки, капитан осторожно оглянулся по сторонам и увидел с десяток, а может и более таких же закованных в цепи людей, как и он. Избитые, окровавленные, изрезанные и измученные, под каждым из них натекла лужа крови, но все они редко трепыхались и дёргались, позвякивая цепями и громко мыча. Берро не мог в темноте рассмотреть их лиц, но мычание это показалось ему неестественным, будто в рот им вставили кляпы.